Майор почувствовал, как его ногти непроизвольно впиваются в обивку стола, а сердце начинает стучать в два раза чаще положенного. Но он ничего не мог сделать. Путы были очень крепкими.
* * *
Светлана позвонила Григорию утром и успела застать его в кабинете.
— Я уже неделю тебя не видела, — сказала она.
— Извини, но… — начал было Гриша, однако вовремя удержал на языке дежурную ссылку на занятость. — Ох, неужели прошла целая неделя?
Он и в самом деле все последние дни был занят до предела, страшно уставал и поздно приходил с работы. Но он понимал: нельзя говорить «не было времени» человеку, который тебя ждет. Это означает, что живой человек для тебя на втором месте после каких-то абстрактных дел, что в жизни твоей есть что-то более важное, чем этот человек. И это очень горько слышать.
— Скажешь, был занят? — спросила Светлана. — Говори, не бойся. Я тебе поверю.
— Не поверишь, — горько усмехнулся Григорий.
— А ты докажи. Правда, докажи, а то я буду думать, что ты меня просто забыл, что я тебе надоела…
— Нет, Светик, все не так. Не злись на меня, я тебя не забыл, просто у нас тут… — он с досадой замолчал.
— Ну, что? Ладно, молчи. Я и так знаю, что ты — незаменимый и безотказный. А я — просто нахалка, которая требует внимания и отрывает от важных дел.
— Света, что с тобой? — У Григория упало сердце, он уловил в голосе Светланы что-то необычное, чего раньше никогда не было.
— Ничего, я просто соскучилась, и мне очень грустно. — Она замолчала, а потом заговорила как-то по-другому, словно стала дальше на тысячу километров: Знаешь, я этого всегда боялась.
— Чего?
— Что интересные книжки быстрее всего кончаются, Гриша. Нет, я не обижаюсь на тебя, мне просто так грустно… Ты не виноват.
— Света, перестань, — строго сказал Григорий.
— Я всегда этого боялась, — с грустью повторила она.
— Все, молчи. Через пятнадцать минут я буду у тебя.
— Не надо, ты же на работе. Не обещай…
— Все, я сказал! — он повесил трубку.
Он вытер вспотевший лоб. Как же так — оказывается, прошла целая неделя, а он даже не позвонил. Замотался со своими подопечными, забыл про все и про всех.
Он давно знал, он чувствовал, что Светлану постоянно беспокоит навязчивый страх потерять его.
Это выражалось в неприметных деталях, словах, жестах, двусмысленностях, которые не всегда можно было точно истолковать. Она дрожала над ним. Она словно бы не верила, что он реален, что он надолго.
Если бы не это, она не принимала бы с такой болью и грустью его просчеты, случайную невнимательность, неосторожно сказанные слова.
Все, что Григорий сейчас мог, это поскорей приехать и успокоить. Но обязательно лично, глядя в глаза. По телефону ничего не скажешь, ничего не добьешься.
Он уже собирался закрывать кабинет, как снова затрезвонил телефон.
— Через две минуты общий сбор у главного, — сообщили из канцелярии.
Досадуя и чертыхаясь, Гриша прибежал во флигель. В тесном кабинетике Шамановского собрались в основном руководители подразделений. Стульев не хватало, многие стояли, подпирая стены.
— Ну… — произнес главный, и от этого короткого звука всем сразу стало не по себе. Шамановский ни на кого не смотрел, яростно комкая в пальцах сигарету. — Все уже знают, что у нас исчез пациент?
Некоторые удивленно переглянулись — новость еще не успела разбежаться по клинике.
— И ты не знаешь? — Главный в упор посмотрел на Григория. Тот сразу понял, о каком именно пациенте идет речь.
— Я еще не заходил к нему, — тихо проговорил он.
— Не заходил… — в сердцах повторил Шамановский и швырнул сломанную сигарету на пол. — Ночью в нашем здании были посторонние! Один из них — офицер ФСБ, которого провел сюда сотрудник нашей охраны, — главный бросил испепеляющий взгляд на Павлова. Тот смотрел в сторону, барабаня пальцами по столу. — И это не все. Здесь были и другие люди. Кто они — неизвестно, но после их прихода исчез пациент. Гэбэшника и его стукача мы допросили, но они ни черта сами не понимают, — Шамановский схватил еще одну сигарету, но тут же сломал и ее. Черт побери, не больница, а проходной двор!
Он замолчал, уставившись в стол. Потом сокрушенно покачал головой и продолжил:
— Я ни минуты не сомневаюсь, что и те и другие шли конкретно на пациента. Отсюда вопрос. Кто из нас мог так натрепать языком, что желающим посмотреть на него стало тесно в нашем помещении?
Вопрос, разумеется, остался без ответа. Главный накалялся все больше, обводя пылающим взглядом подчиненных.
— И еще вопрос: как нам теперь отвечать перед заказчиком? Где искать пациента? Допустим, есть шанс, что он сам вернется — но это ничтожный шанс. Ничтожный и единственный. Он не сможет вернуться, он даже не знает, как выглядит наша клиника снаружи. Нам придется его искать. Нам придется нанимать людей, платить им и вводить в курс дела. Представляете, что начнется в городе? Из частной клиники сбежал генетический мутант! Этот пациент слишком дорого нам обходится, вы не находите?
— Думаю, не нужно пока никого нанимать, — рискнул вмешаться Павлов, продолжая смотреть в сторону. — Мы пока сами. У нас есть кое-какие рычаги, так что, я надеюсь…
— Я тоже надеюсь! — Главный стукнул кулаком по столу, обломки очередной сигареты полетели на пол. — Я надеюсь, что содержу весь свой штат не напрасно. Что охрана меня охраняет, а не приводит посторонних! Кому из своих волкодавов ты теперь решишься доверять?