— Ничего необычного? — переспросил Шамановский, прожигая генетика взглядом. — Ты видел? Ты заглядывал в ванну? Ты считаешь, это — в пределах нормы?
— Все сбои зафиксированы в документах, — осторожно, но уверенно сказал генетик, снова маскируя свое смущение кашлем. — Там действительно ничего необычного…
— Да, знаю, — остыл главный. Он пошевелил на столе папки с отчетами. Этого мало. Нужно проанализировать каждый сбой. Нужно сопоставить все отклонения друг с другом, сравнить… Кто вынашивал пациента? Кстати, кто пациент?
На дальнем конце стола поднялся терапевт.
— Пациент — Иван Сергеевич Луков, шестьдесят три года. Доставлен с кардиогенным шоком на фоне гипертонического криза первого типа. Вскрытие не делалось, поскольку…
— Что у него в больничной карте? — прервал Шамановский.
— Вот тут — странности, — замялся терапевт. — Карта почти чистая. Видимо, дубликат. Судя по всему, пациент недавно в городе, и здесь завел новую карту.
— Значит, информации о нем — ноль, — вздохнул главный. — Тоже повод задуматься. Так кто его вынашивал?
— Софи, — раздался негромкий голос. — Тело не сохранилось.
— Софи… — повторил Шамановский. — Неужели ничего не было? Может, какие-то болячки, отклонения, может, обкалывали по нестандартной программе? Хотя… — он тронул папки, где была подробно расписана программа ухода за животным. И снова повисло молчание.
— Ну, что? — главный сощурил глаза. — Никто ничего не помнит? Я не верю, что это произошло само по себе — так и знайте! Где-то должен был остаться след. Сколько было неудачных имплантаций?
— Немного, — последовал ответ. — Сорок восемь.
-Действительно, немного. Даже меньше чем обычно.
Снова раздался кашель генетика.
— Дело в том, — проговорил он, — что мутация наверняка началась до того, как пациента извлекли из тела животного. И тогда мы просто не сможем отследить начало…
— Мутация? — воскликнул Шамановский. — Какая, к черту, мутация?! Раковая опухоль — это мутация. Лишний палец — тоже мутация, и даже сросшиеся картофелины — мутация. Вы видели, что достали из ванны, эскулапы хреновы?
Все опять дружно опустили глаза.
— Ярослав Михайлович, — раздался голос Донского, — вообще-то почти никто еще не видел…
— Да? — Главный побарабанил пальцами по столу. — Ну, что ж, думаю, надо на это посмотреть. Качков, покажи им…
К кафедре вышел малорослый человек в круглых очках — доктор Качков, один из специалистов, обслуживающих гальванический зал.
— Пока только визуальный осмотр и рентгенограмма, — сказал он. — Пациент еще в ванне, не хотелось бы его трогать до полного окончания репродукции.
Он отдернул шторку, прикрывающую таблицу на стене.
Он отдернул шторку, прикрывающую таблицу на стене. Над столом пронесся изумленный вздох. На первой таблице была увеличенная фотография, на второй схематическая зарисовка скелета. И если до последнего мига кто-то еще думал, что клиника имеет дело с каким-то редким случаем человеческого уродства, то теперь эта иллюзия растаяла. Существо не имело с человеком ничего общего, кроме расположения основных конечностей.
Качков взял указку.
— Реальный возраст пациента- шестьдесят семь дней, что, по нашим таблицам, соответствует биологическому от семи до пятнадцати лет. Формирование костных, мышечных и жировых тканей полное. Кожные покровы не сформированы только на внутренних сторонах конечностей. Окостенение хрящей несколько опережает нормы я имею в виду обычные нормы. Пропорции скелета: позвоночный столб — единица, черепная коробка — без малого четверть, нижние конечности — один и сорок четыре. Руки — один и два. Общий вес — тридцать пять с половиной килограмма, из них около шестидесяти процентов приходится на нижние конечности…
Оторопевшие слушатели первое время пытались вникать в слова, затем отключились от доклада. Доктор Качков так буднично и невозмутимо рассказывал о немыслимой физиологии пациента, словно описывал рутинную клиническую практику. Но вряд ли кого-то сейчас интересовало формирование тканей и пропорции скелета. Сотрудники клиники, не отрываясь, смотрели на фотографию и сомневались, наяву ли это происходит.
Невозможно было решить, на что похоже тело пациента. Круглый череп и удлиненные челюсти — нечто среднее между головой дельфина и волчьей мордой. Мощные, как у кузнечика или кенгуру, ноги. Большой и, видимо, очень сильный хвост. Заостренные изогнутые выросты на сгибах конечностей, шипы, щетина… Во всем проглядывалась скрытая звериная мощь. Обычное человеческое тело выглядело куда более беззащитным и неказистым.
— …мышцы очень хорошо реагируют на электростимуляцию, прирост массы на некоторых участках доходит до трех процентов в сутки. Потребление белков и углеводов примерно в полтора раза выше нормы, а вот кальция — почти в два, но сейчас его усвоение начинает падать…
— К черту твой кальций и твои проценты! — воскликнул наконец Шамановский. — Ты бы еще грудь-талию-бедра ему обмерил. Все и так видят, что получился не Аполлон.
— Тут еще пара интересных моментов, — бесстрастно проговорил доктор Качков. — Обратите внимание на эти скосы на краях позвонков. Видимо, позвоночник очень гибкий. И еще — грудная клетка. На внешней стороне каждого ребра надкостница образует складку, на которой сейчас идет быстрое ороговение. Складка перекрывает следующее ребро — получается что-то вроде панциря. Еще раз взгляните на позвоночник, вот здесь. Похоже, верхние пять позвонков имеют свойство складываться, входить друг в друга, и в этом случае грудной панцирь вместе со сводом черепа будут образовывать некий непроницаемый купол, возможно, очень прочный. И еще…