Не с ней, конечно, а с Айболитом. Мол, расшибись ты, парень, в доску, а к обеду подгони своего мутанта. Или точно такого же. Услышав такое, доктор и сам не захочет впутывать милицию. Можно, конечно, пойти по ровной дорожке и сразу потребовать деньги, но Ганс хотел не только денег. Он хотел будущего, а это будущее дал бы ему могущественный человек в лице Сударя. Нужно только показать себя перед ним в хорошем деловом качестве.
Главное, до последнего момента не светиться — ни перед Пашкой, ни перед Светкой. Пусть думают, Что пацан в руках у неизвестно кого, меньше будут выкобениваться…
Ганс остановил «Хонду» возле старого фургона, сброшенного когда-то с грузовика и уже вросшего в землю. Вокруг стояли молодые березки, из травы торчали ржавые железяки — обломки давно усопших механизмов. Дальше громоздились бесконечные мусорные кучи городской свалки.
Навстречу ему вышел сутулый узкоплечий человек с беззубым ртом и синими от татуировок руками.
— А где Брюхо? — спросил Ганс.
— А он там, спит, — человек махнул рукой в сторону фургона.
— Уже ужрались… — пробормотал Ганс, открывая багажник. — Вот, получай.
Он рывком поставил на траву дрожащего мальчишку, который от страха уже не мог даже плакать. На его голову был одет черный мешок.
— Слышь, Ганс, а чего… — начал было человек, но Ганс с размаху ударил его костяшками пальцев по лицу. Потом приложил палец к губам. — Понял, сдавленно проговорил человек, отступая на шаг.
— Все, как договорились, — сказал Ганс, когда Пашку увели в фургон. Держишь его до завтрашнего утра, а там видно будет. Я еще заеду. На улицу не вздумайте его выпускать.
Он достал из машины два хрустящих пакета.
— Вот, тут ему пожрать, попить…
— А нам?
— И вам. Но гляди — если убежит пацан, будешь свое дерьмо жрать!
* * *
Бережно и осторожно извлекал Луков из своей памяти то, что должно было ему сегодня пригодиться. Как ни странно, воспоминания, важнее которых прежде не было ничего на свете, оказались зыбкими и полупрозрачными, как вчерашний сон. Образы и картинки, которые должны были лежать на самой поверхности, погрузились на дно, в темноту сознания.
Однако Луков вспомнил все. И серую восьмиэтажку на окраине, и дверь, обитую коричневой клеенкой, и квартиру — небогатую, но полную нужных и ненужных вещей, которыми каждый человек обрастает к определенному возрасту.
Он вспомнил и хозяйку, бывшую работницу заводской столовой по имени Зоя Филипповна, одинокую пенсионерку, к которой раньше частенько захаживал на чай.
И еще он вспомнил старый затертый ковер, а под ним — несколько новых досок в полу. Там был тайник. Там были деньги и золото в количестве, способном осчастливить не один десяток человек.
Эти деньги были его долгом.
Эти деньги были его долгом. И предназначались они вовсе не для счастья. Их с нетерпением ждали авторы плана «Снегопад». По их воле зеленые бумажки и блестящие побрякушки должны были преобразиться в порошок, который осядет на город и превратит в ад жизнь многих людей.
Луков почему-то очень обостренно чувствовал это, он почти видел тех ребят и девчонок, которые день за днем будут превращаться в человеческий мусор. Никогда раньше он не задумывался об этом, никогда не жалел юных придурков, находящих развлечение в наркотиках, но теперь все переменилось.
Теперь он сам был изгоем и смотрел на мир другим углом.
Ему казалось, что в нем открылось какое-то особое чутье, новое зрение. Он почти реально видел исполинскую многорукую фигуру, склонившуюся над .городом. Он видел сотни горящих красным огнем глаз, устремленных вниз. Сам Сатана сыпал порошок из своих черных рук. И единственный путь спасти себя, который знал Луков, — это встать поперек Сатаны, направить против него свою силу. Нужно сделать все, чтобы деньги и золото не обратились в смертоносный медленный яд. Это был маленький и жалкий, но упрямый шаг против зла.
Луков знал нехитрый уклад жизни Зои Филипповны, он вспомнил, что каждый день она незадолго до обеда уходила в сквер кормить голубей и болтать со знакомыми старухами.
Он добрался до ее дома ночью и до утра спрятался на чердаке, вспугнув нескольких бродячих кошек. Из слухового окна было хорошо видно, как женщина вышла во двор и направилась в сторону сквера, Квартира осталась пуста.
Луков восхитился, с какой легкостью и изяществом он перепрыгнул с карниза крыши на балкон, Уже много лет его тело не умело двигаться так легко и быстро, словно ручеек, сбегающий с горы. Он скользнул в открытую форточку и оказался в знакомой квартире, где пахло одинокой старостью — лекарствами, заношенными вещами, дешевой едой.
Вот и ковер с полустершимся узором, и новые доски под ним. Луков поддевал их когтями и со скрипом выдирал из пола. Стопки долларов, завернутые в полиэтилен, и суконные мешочки с золотом лежали точно так же, как он и оставил их несколько месяцев назад. Никому не пришло бы в голову искать несметные сокровища воровского общака в квартире полунищей старухи.
Луков выгреб содержимое тайника наружу и задумался, что теперь с ним делать. Одну из зеленых стопочек он сунул между документами в ящик буфета, он знал, где Зоя Филипповна хранит деньги. Остальное начал было набивать в наволочку.