Дверь приоткрылась, в кабинет просунулась физиономия Кости-стоматолога.
— Ого! Тут праздник, а я и не в курсе! — воскликнул он, взглянув на початую бутылку «Русского бриллианта». — Здесь всех угощают или только избранных?
— Только членов ВМПЯВ с 1913 года, — ответил Донской.
— Чего-чего?
— Забыл, что такое ВМПЯВ? Чему тебя только в институте учили…
— Погоди… — Костя наморщил лоб. — «Врачи Мира Против Ядерного Вооружения», правильно?
— Неправильно. «Врачи Мира Против Яблочного Варенья». Бери рюмку и садись.
— Погодите пить, я хоть закуску закажу.
— Угомонись, — сказал Донской. — Уже все заказали. Садись давай.
— Только кабинет запру. — Он умчался по лестнице.
— Интересная пошла жизнь, — проговорил Гриша. — Сидят два врача и обсуждают бандитские расклады. Так просто, обыденно, словно это часть профессии.
— Что поделаешь, это и есть часть профессии. Как только ты начинаешь чего-то стоить, начинает липнуть всякая грязь, и она становится частью профессии. А интересно, чьи расклады вы у себя в «Скорой» обсуждали?
— Всякое говорили. Байки травили. Ну а женщины — они, как водится, знакомых промывают.
— Да уж, достойная тема.
— Так ведь было, кого и за что обсуждать.
Вот, например, появился у нас мужичок один, Женя Труфанов. Мы его Труффальдино звали. Сутулый такой, вечно небритый, ширинка нараспашку. Пил, как лошадь, редко на дежурство трезвым приходил. И вот это чудо работало в бригаде, людей спасало. Откуда он такой взялся, никто не знает. А потом оказалось, он с больных деньги берет за услуги. Приезжает и первым делом начинает ныть: зарплата маленькая, бинты-шприцы за свои деньги покупаем…
— Правда за свои?
— Да нет, конечно… Не всегда. Честно сказать, многие презенты берут, да и я тоже брал. Бывало, конфеты приносили, или коньяк, или одеколон дорогой. Но сам не выпрашивал. И денег не брал, даже когда предлагали.
— А может, зря? Дают — бери…
— Не зря, — покачал головой Гриша. — Если бы ты поездил по квартирам, да посмотрел, как люди живут, ты бы понял. Ты ведь давно ничего этого не видел, правда?
— Правда, давно. И, знаешь, не верю уже, что кто-то еще за совесть работает, а не за деньги. Вы ведь тоже небось не очень-то надрываетесь, да? Помирает человек — значит, такая его судьба, и нечего ему мешать, силы тратить. Бесплатная медицина, одним словом…
— Да нет, — усмехнулся Гриша. — Люди-то не виноваты, что у нас денег нет. Поэтому мы все-таки малость стараемся, даже за бесплатно. Ты, видно, нас с дантистами перепутал. Это они всегда на передовых рубежах коммерческой медицины.
— А этот Труффальдино — он за деньги лучше работал, чем мог бы бесплатно?
— Почему «работал»? Он и сейчас работает, и так же деньги клянчит. Но это пример не самый наглядный. Я тебе лучше про другого парня расскажу, про Эдика Самохина. Он у нас единственный врач со своим сотовым телефоном. Как только ему на этот телефон позвонят, он разворачивает машину и мчит, куда ему приказали. Персональный мафиозный доктор. На все стрелки-разборки вперед милиции приезжает.
— Как это он, интересно, машину разворачивает? А если вызов? А если пациента везет?
— Крутится как-то. А если пациента везет, то соскакивает с машины и уезжает на такси. А фельдшер один бьется, чтобы человека живым до стационара дотянуть.
— Ну, и что это доказывает? Только то, что я говорил. Врач хорошо работает потому, что ему хорошо платят.
— А вот и не угадал, Андрей. Врачу хорошо платят, чтобы он пули вытаскивал да помалкивал.
— Ну, все, все, сдаюсь… Все, кто за деньги работают,- мерзавцы. А ты один был хороший, потому что бедный.
— Я этого не говорил, Андрей. Я пытался доказать, что у нас в «Скорой» даже в эти времена человеческую жизнь не перекладывают на курс доллара. И порядочные люди все-таки есть. Как и везде. Ты слишком быстро все забыл.
— Нет, я не забыл. Знаешь, что я помню? Гор-больницу, где практику проходил. Хорошо помню: идет по палате пьяная медсестра баба Нюра, судна выносит. Прется, как ледокол, шатается, банки с тумбочек сшибает. А моча из ее посудин — то направо, то налево, то на стол, то на постель кому-нибудь…
— Это я тоже видел. Слушай, у тебя можно курить?
— У меня можно абсолютно все. А еще помню, как в ожоговом пациенты соседа по палате избили, потому что он орал по ночам от боли и всем спать мешал. Скажи, Гриша, как ты в медицину попал? Мечтал с детства?
— Не сказать, что мечтал… Отдаю долг семейной традиции. Дед, отец — все военные врачи были. Я в военные не пошел, расхотелось после двух лет срочной службы. А ты как?
— А я, Гриша, с юных лет любил разрезать птичек с лягушками и смотреть, что у них внутри. Шучу. По правде, я в мед случайно попал. Просто там была хорошая футбольная команда. Меня уже после второго семестра перевели с терапевтического на организацию медицины. Так что по-настоящему я врачом ни минуты не был.
— Наверно, к лучшему, — сказал Гриша. — Если человек не хотел стать врачом, то его только хвалить можно, что он им не стал. Слишком много обратных примеров…
В дверь постучались, и охранник передал большую картонную коробку со снедью, которую принесли из кафе.