Майор еще боролся, еще пытался что-то с собой сделать. Но постепенно понимал, что придется сдаться.
Однажды утром он проснулся с твердым намерением выйти на работу и доложить начальнику Управления, что из-за нервного переутомления он должен лечь на обследование в больницу.
Он, как всегда, умылся, позавтракал, сказал что-то сыну, уходящему в школу. Все было так обыкновенно и привычно, однако чувство, что в голове чего-то не хватает, угнетало, нервировало и, наконец, просто оскорбляло.
Вот и здание Управления, вестибюль с гипсовым профилем Дзержинского и цветочной кадушкой, коридоры, двери. Двадцать минут майор просидел на оперативке, не решаясь вставить ни слова. К счастью, его ни разу не подняли. Хотя вспоминали, хвалили за что-то даже.
После совещания он уже собрался было идти к начальнику, но вдруг подумал, что лучше посидеть какое-то время у себя, привести мысли в порядок.
Ему не дали остаться одному. Сначала затрезвонил телефон. Майор выслушал какой-то доклад, невпопад ответил «разберусь» и бросил трубку. Потом зашли двое ребят из оперативного отдела.
— Надо решать, что будем делать с больницей, — сказал один. — Они съезжают. Фактически АО «Золотой родник» уже ликвидировано, и сейчас идет перерегистрация. Мы узнавали в Горуправе, там будет какой-то медицинский центр.
— Что значит «какой-то»?
— «МТК-Ультрамед». Межотраслевая терапевтическая клиника. Персонал на три четверти новый. И как быть? Закрывать оперативное дело или передавать в другую область — туда, где эти люди снова всплывут?
— Пока ничего не надо закрывать! — Майор боялся сейчас предпринимать любые радикальные шаги. И вместе с тем чувствовал — что-то решать придется. Нельзя просто так уйти на больничный, сбросив проблемы на подчиненных.
— Дальше, по поводу изъятых денег, — оперативник почему-то ухмыльнулся. Вам доложили, что за история там нарисовалась?
— Нет, — ответил майор. И тут же уточнил. — Я был на больничном.
— Там задержали одного коммерсанта, фамилия — Толстопятов. Ну, того самого, за которым ходила наружка. Показания у него не очень связные. Объясняет так: случайно узнал, что к соседке ходит некий Луков, вор в законе и казначей. Решил, что у нее же и прячет денежки. И, как ни странно, не ошибся. Действительно, деньги и золото.
Решил, что у нее же и прячет денежки. И, как ни странно, не ошибся. Действительно, деньги и золото. В общем, получается, мы взяли общак.
— Что за Луков? — Майор очень старался не терять нити разговора. — Вы его проверили?
— Да, все так и есть. Судимостей у него, как у кота блох. В городе четыре года, но как рецидивиста Информцентр УВД его не регистрировал. Тоже вот загадка…
— Никакая не загадка, — спокойно ответил майор. — Если он кассир, то совершенно незачем его светить. Вот и устроили ему прописку без регистрации. Откуда он?
— До нас жил в Казахстане. Там действительно на него пухлый материал. Ну, бог с ним. Теперь что касается Толстопятова. Я просто процитирую показания. Оперативник взял из папки исписанный бланк. — «…Я вошел сначала в прихожую, потом заглянул в комнату. Увидел, что отодвинут ковер и пол сломан, а вокруг лежат деньги. Я забежал в комнату, а после этого на меня напал какой-то зверь. Я думал, собака, но зверь ударил меня, прижал к стене лапами, а потом я услышал из него голос. Он сказал: ты вор, и я тебя накажу. После этого я, кажется, потерял сознание. Потом…» Ну, тут он описывает, как группа в квартиру ворвалась…
Майор вдруг почувствовал, как в памяти что-то шевельнулось. Оно, это чувство, было совсем рядом — только протяни руку.
— Там есть описание? — спросил он неожиданно тихим голосом.
-Чего?
— Описание этого зверя… этой собаки.
-Да ну, что он мог описать… Но мы особо про это и не спрашивали, решили, что косит.
— Где он сейчас?
— Пока в ИВС. Психиатр у него был, ничего такого не нашел. А экспертизу, конечно, не делали еще…
Последние слова майор уже не слушал. Он наконец поймал кончик той мысли, которая ускользала от него все последние мгновения. Строчки протокола вдруг словно высветили в его памяти картину — не очень отчетливую, но яркую.
Он увидел и узкий коридор, где он лежал на животе со связанными руками, и чьи-то грязные кроссовки у самого лица. И голос: «Да он фээсбэшник! Пушку не трогайте, они потом весь город за нее перевернут…»
Он, правда, не помнил лиц, только какие-то темные пятна с провалами глаз… Но вот самое главное — мимо проводят странное животное, оно идет на задних лапах, будто обезьяна или медведь. Но это не обезьяна и не медведь…
— Все пока свободны, — сказал Соляков.
— А как же?.. — растерялись оперативники.
— Все вопросы решим чуть позже. Идите.
Через пару минут он был на третьем этаже, в спецбиблиотеке, где молоденькая девушка-прапорщик с озадаченным лицом водила пальцем по страницам журнала.
— Да, — сказала она наконец. — Есть сборник в одном экземпляре. Номерной. Допуск нужен, но у вас-то есть…
— Есть, есть! — поторопил майор.
— Сейчас найду. При мне еще никто ни разу не спрашивал, — девушка загремела дверцами несгораемых шкафов.
Майор ждал, барабаня пальцами по канцелярской стойке.