Он усмехнулся, словно вспомнил о чем-то приятном, и сказал:
— Да, о девке своей не беспокойся. Я позабочусь. Мы с ребятами позаботимся, — поправился он.
Ни Ганс, ни Григорий не подумали в это время об одной простой вещи. Питомцы пансионата действительно не вмешивались в дела людей. Но на этот раз замешаны оказались не только люди. Только что человек выстрелил в антропоморфа. Это в корне меняло дело…
Они нанесли первый удар так молниеносно, что Ганс не успел даже моргнуть. Три быстрые тени бросились с разных сторон одновременно. Столкновение, короткий звук удара, треск — и вот уже Ганс с изумленным лицом упал на колено. Из рассеченной до кости лодыжки хлестала кровь. Он перевел взгляд на свою руку и издал слабый жалобный вскрик. Из того места, где кончается предплечье, тоже била кровь. Кисть, по-прежнему сжимая нож, валялась на камнях.
От этой картины дохнуло такой первобытной жестокостью — дикой, неукротимой, что у Григория перехватило дыхание. Но ему не дали долго смотреть, как Ганс истекает кровью.
Четыре антропоморфа — точные копии Лукова — вонзили в Ганса свои когти и крючья, захлестнули на его туловище свои хвосты — и поволокли к воде.
Ганс от ужаса совершенно оцепенел, его сил не хватило даже на слабое сопротивление.
Окунувшись в озеро, он на мгновение пришел в себя, забил по воде уцелевшими конечностями, но тут какие-то щупальца, необыкновенно сильные и проворные, обвили его под водой и поволокли прочь от берега. Он захлебывался, давился собственным криком, но ровным счетом ничего не мог поделать…
Григорий бросился к Лукову. Тот был жив, хотя и оглушен болевым шоком. Он лежал, привалившись к большому камню, и отчаянно расчесывал грудь, в которую угодили пули. Его била дрожь, ноги судорожно дергались.
— Больно, — прохрипел он.
— Я сейчас позову кого-нибудь! — выпалил Григорий, не зная, чем с голыми руками он сможет помочь страдающему существу.
С середины озера прилетел, тут же оборвавшись, тоскливый крик.
«Непобедимых нет…» — почему-то подумал Григорий.
ЭПИЛОГ
Как всегда, с утра в понедельник в клинике царила суматоха. Желание дать каждому из пациентов достойную долю внимания и заботы оборачивалось для сотрудников непрерывной беготней, нервотрепкой и массированной тратой сил.
После обеда ритм жизни немного успокаивался, но сейчас еще было то самое горячее время, когда одни пытались удержать в голове десятки неотложных дел, другие с досадой понимали, что опять придется остаться на пару часов после работы, третьи, одурев от напряжения и переругавшись с коллегами, мечтали уйти, хлопнув дверью.
Никто, однако, не уходил. Каждый понимал, что высокие оклады и премиальные нужно оправдывать ценой своих сил и нервов.
Впрочем, пациенты вряд ли замечали это напряжение. Они видели лишь улыбчивых и отзывчивых врачей, что стремительно перемещались по кабинетам и коридорам, делая свою загадочную работу и успевая при этом уделить внимание каждому, кто нуждался.
Григорий, невольно заразившийся этой утренней суматошной энергетикой, быстро шел через холл второго этажа, а позади него почти бежала молоденькая медсестра.
— Ну, Григорий Михайлович! — восклицала она. — Ну, что мне делать? Эта мадам отказывается пить конферон, она говорит, что от него желтеет кожа вокруг рта.
— Чушь! — отвечал Григорий, не замедляя движения. — Желтеет у нее от несбалансированного питания, от жирного и жареного.
— Но она мне не верит! А вас послушает. Скажите ей…
— Послушай меня. Вера, — Григорий наконец остановился и строго посмотрел на девушку. — Я уже в отпуске. Завтра меня здесь не будет. Учись решать такие вопросы сама. Хочешь совет — пожалуйста. Ты ей давала препарат в таблетках? В капсулах? Прекрасно! Теперь пересыпь его в капсулы другого цвета и скажи, что это какой-нибудь ультра-конферон и что он стоит в четыре раза дороже.
— Хорошо, хорошо! — торопливо проговорила девушка, с детской преданностью заглядывая Григорию в глаза. — Но там у входа вас опять ждет та клиентка. Я сказала, что вы заняты, а она не уходит…
— Черт… — пробормотал Григорий и ринулся на первый этаж.
Навстречу ему поднялась из кресла моложавая женщина с ярко подведенными губами и пышной копной черных волос, из которых краситель изгнал все следы седины.
— Ну, как? — торжествующе проговорила она и обернулась вокруг себя, демонстрируя фигуру.
— Поздравляю, — снисходительно усмехнулся Григорий. — Опять глотали фепранон?
— Ну… — она неопределенно повела плечами.
— А вот под глазами у вас, уважаемая, темные впадины появились, и я знаю почему. Бессонница у вас от этого фепранона. Может, хватит себя изводить?
— Красота требует… — начала было женщина, но Григорий довольно бесцеремонно ее перебил:
— Красота требует прежде всего бережного отношения. Лучше бы вы побольше ходили пешком и меньше висели в Интернете. Пока не уехал, могу определить вас в группу горного туризма. Через две недели она вылетает на Кавказ для пешего перехода через горы к морю. Гарантирую, килограммов десять-пятнадцать вы там оставите.
— А вы там будете? — кокетливо поинтересовалась женщина.
— А вы там будете? — кокетливо поинтересовалась женщина.