— Ну, вот и все. Я пойду еще поговорю с ребятами, а вы ложитесь спокойно спать.
— Спать? А если они вернутся вдесятером?
— А я им скажу, чтоб не возвращались. Меня они послушают. Вы мне верите?
Гриша хмыкнул.
— Как ни странно, верю, — сказал он. Павлов вышел. На лестнице вновь раздался грохот, мат, треск рвущейся одежды.
Гриша пошел запирать замок. Из двери напротив торчала взлохмаченная голова Витьки.
— Ты же уехал! А это кто? Чего они? — возбужденно затарахтел он.
— Это твой страшный сон, — ответил Гриша и захлопнул дверь.
— В расчете, — сказал Ганс, пересчитав деньги и сунув их в карман.
Продавцы тихо, как мыши, сидели на заднем сиденье «Опеля», тиская пакеты с товаром, и ждали, пока Ганс объявит сделку состоявшейся.
— Ну, как дела? — спросил он наконец.
— Да нормально, — ответил один — прыщавый девятнадцатилетний парень с оттопыренными ушами. — Все по плану.
— В политехническом у нас два лафетника за раз купили, — добавил второй, кругленький, кучерявый, похожий на херувима.
Оба были студентами и продавали шмаль в основном среди своих. Ганс требовал, чтобы те осваивали новые горизонты — шли в другие вузы, училища, почаще толкались на дискотеках и заводили знакомства. Но ребята были новичками, еще не успели обкататься, набрать опыта и куража, без которых не раскрутишь дела.
— Плохо стараетесь, — мрачно сказал Ганс. — Пора уже своих людей иметь и сдавать им товар оптом. А вы все с папиросками бегаете. Ищите, предлагайте дело-то денежное. Если языки плохо подвешены — ведите ко мне, я кого хочешь уболтаю. Люди нужны — чем больше, тем лучше.
— Девчонка одна есть, — подал голос прыщавый. — Она вроде чем-то таким занималась, и знакомые у нее есть. Не знаем, как подойти.
— А чего тут знать? Тащите в кабак, я там уже буду. Накормим, напоим, на «мерее» домой отправим… Ей понравится — вот и попалась птаха. Захочет денег будет работать.
— На дискотеках трава плохо уходит, — пожаловался второй. — Ребята все мультиков просят. Да и девчонки…
— На таблетки я мостов не наводил, — покачал головой Ганс. — Фигня это, не сделаешь на них денег. Короче, не гоните пургу, делайте, что я сказал. И по школам походите. Что, страшно? На перемене зашли в курилку, быстренько показали, договорились, товар сбросили — и все, свободен. Думаете, пионеры брать не будут?
— Слышь, Ганс, — подал голос прыщавый, — тут ходят слухи, что скоро всех нас передавят. Какие-то ребята героин везут, а кто станет ханкой и травкой промышлять, тех ментам сдавать будут. Я порошком торговать не стану, сразу говорю.
— Не бзди, — криво усмехнулся Ганс. — Знаешь, сколько доза Герасима стоит? То-то… Травка была и будет, народ без нее не обойдется. И никто тебя не тронет. Пока я не разрешу, — он тихо рассмеялся.
— Да я и не боюсь… Но если кто на нас наскочит — ты уж разведи.
— И вот еще, — вспомнил Ганс. — Найдите мне парочку торчков, только не совсем опущенных. Чтоб у ребят еще сила какая-то в руках была. Надо разобраться с одним соском, а самому руки марать неохота. Пообещайте им денег, что ли, или ханки.
— Это найдем, есть такие пацаны.
— Ладно, разбегаемся.
Парни без лишних слов испарились. Ганс сделал погромче музыку и рванул по переулку, спугнув нескольких прохожих.
Пробоины ему пару дней назад бесплатно заделали свои ребята из автомастерской, работающей под присмотром Мустафы. Но настроения это не прибавило. Задумка с квартирой доктора потерпела позорный крах, а значит, покупка новой машины отодвигалась на неопределенный срок. Ганс и сам не понимал, почему бы им не вернуться к доктору и не переломать ему ребра за все обиды. Он плохо помнил, что говорил им тогда на лестнице незнакомец с усиками. Но Кича после выглядел очень испуганным и никаких планов насчет доктора не строил. Похоже, нашлись мощные заступники и у этого никчемного человечка.
Студенты успехами не радовали, как и другие распространители. Деньги притекали мучительно медленно. Ганс уже перетрудил мозги, пытаясь придумать что-нибудь новенькое — несложное, но доходное.
Он остановил машину в небольшом дворике и принялся ждать Кичу. Тот находился в гостях у какой-то из своих подруг. Ганс никогда не видел ее в лицо, но поговаривали, что она следователь городской прокуратуры.
Кича появился ровно в шесть вечера, как и договаривались. Он вышел из подъезда — веселый, цветущий, в машине сразу повис запах спиртного и духов.
— Вот так надо с девочками, — проговорил он, устраиваясь на сиденье.
Ганс не понял, о чем речь, но ему это было и не интересно.
— Гони к Мустафе, — приказал Кича, прикуривая сигарету и с блаженством откидываясь на спинку.
Через двадцать минут Ганс в очередной раз рассматривал девочку с букетом и рок-певца с микрофоном, а Мустафа и Кича бубнили в противоположном углу.
— Гони к Мустафе, — приказал Кича, прикуривая сигарету и с блаженством откидываясь на спинку.
Через двадцать минут Ганс в очередной раз рассматривал девочку с букетом и рок-певца с микрофоном, а Мустафа и Кича бубнили в противоположном углу.
— С Пузыря пенки снимать сам Гнутый будет. Тот ему в карты проиграл, а сколько — точно не помнит, все поддатые были. Гнутый сказал, пять косых, ребята подписались… Владимирских пацанов так и не нашли. Машина стоит в лесу, двери на-. распашку, а ребят нигде нет. Уже приезжали за ними, спрашивали… Насчет Груздя и Маугли вопрос почти утрясли. Их в СИЗО перевели, но у Ксюхи мать одноклассницы в суде. Сказала, могут отдать под залог. Один залог в кассу, а другой, побольше, на лапу…