— Ну все, договорились, — с облегчением произнес парень, воспользовавшись настроением Григория. — Ребята, тащите в машину…
Григорий вдруг увидел, как из тела пациента бесцеремонно выдергивают иглу капельницы.
— Стоп, перестаньте! — воскликнули они одновременно с Алькой. — Если не знаете — не лезьте. Мы сами его довезем, показывайте дорогу.
Парни в нерешительности переглянулись.
— Ну пусть, — сказал один. — Нам же лучше — салон кровью не пачкать.
— Алька, — проговорил Гриша, несмело посмотрев ей в глаза, — может, они правы?
— Делай как знаешь, Гриша, — ответила она. — Я тебе доверяю.
— Значит, едем. Только сделай ему интубацию, пока не тронулись.
— Один пусть будет с нами, — звонко приказала Алина. — Мне нужен помощник.
Григорий взглянул на безжизненное тело на носилках. Ему уже казалось, что он зря остановился, зря затеял разговор с этими странными незнакомцами. Видимо, надежды уже никакой. Но, может, они знают, что делают?
— Поехали, — сказал он.
Снова «рафик» выехал на ночную улицу. Было слышно, как сзади Алька обучает добровольца-помощника.
— …Вот это — подушка АМБУ для искусственной вентиляции легких. Нужно вот так нажать два раза, потом ждать, пока я качаю сердце. Потом, по команде, снова нажать…
— И все руками? — удивлялся парень. — Я думал, тут кнопочки-лампочки…
— Здесь вам не Америка…
Григорий вел машину, глядя в корму каплеобразного минивэна, на котором прибыли незнакомцы. Дежурство выдалось замысловатым. Сначала жуткая авария на бульваре, потом стычка с «быкообразными» на перекрестке, а теперь еще эти похитители трупов. И все в один вечер.
Они остановились возле уютного особнячка, окруженного кирпичным забором. Их уже ждали — на крыльце стоял под фонарем охранник в форме. Один из парней побежал к нему.
— Нужен Донской. Андрей Андреевич.
— Сейчас, сейчас…
На крыльце появился худощавый черноволосый мужчина примерно одного с Григорием возраста. Лицо было плохо различимо сквозь метель, Гриша заметил только, что в его чертах есть что-то южное, контрастное, тщательно прорисованное природой. Под халатом виднелась белоснежная рубашка и галстук.
Он подошел. Поглядел на «рафик», чуть нахмурился.
— А это зачем? Говорили же, без посторонних.
— Они сами напросились, — ответил кто-то из парней. — Сказали, будут по дороге откачивать.
— О, это другое дело, — почему-то усмехнулся Донской. — Врач — он всегда врач. Что вы ему делали, уважаемый?
Вопрос относился к Григорию. Тот покосился на Донского и тихо проговорил, посчитав вопрос дурацким:
— Маникюр и тонизирующий массаж.
— Я так и думал. А если серьезно? Анальгетики вводили?
— Нет, конечно.
— Это правильно.
«Сам знаю, что правильно», — подумал Гриша, выкатывая носилки.
— Забирайте, — сказал он.
— Доктора поощрили за старание? — поинтересовался Донской у сопровождающих.
— А как же!
— Надо бы еще. А ну-ка, возьмите, уважаемый…
— Перестаньте! — Григорий попытался отойти, но ему успели сунуть в карман еще одну бумажку.
— Не стесняйтесь, доктор, — с укором проговорил Донской. — Вы хорошо выполнили свою работу, вы привезли нам пациента без гипоксии. За это и платим. А еще за то, чтоб вы поменьше об этом рассказывали, хорошо?
Григорий промолчал. Он не знал, как смотреть в глаза Альке. Все походило на дурной сон, в котором тонешь, вязнешь и не можешь остановиться.
— Так, все, уважаемые! — Донской расставил руки, будто хотел огородить свое хозяйство от посторонних. — Вам пора домой. Благодарим за понимание и сговорчивость, а теперь — до свидания.
Григорий влез в кабину, рядом устроилась Алька.
— На базу, — сказал Гриша. — Голова кругом идет от этих приключений.
Несколько минут они молчали. Алька безучастно смотрела в окно. Григорий сунул руку в карман и вытащил комок купюр. Всего было двести пятьдесят долларов. Куда больше, чем зарплата врача, однако радости эти деньги не доставляли.
— Будем делиться? — предложил он Альке. Та покачала головой.
— Не хочешь связываться?
— Оставь себе, Гриша. Меня родители без куска хлеба не оставят, а тебе еще за аварию расплачиваться. Забыл?
— Рад бы забыть…
Он сунул деньги обратно в карман. Они даже s собственном кармане оставались чужими.
— Что ты обо всем этом думаешь, Алина?
— Не знаю, — вздохнула она. — Сначала думала, влипли в неприятности. Но эти ребята… Они такие спокойные, самоуверенные. Такое чувство, будто знают что-то… Ну, чего мы не знаем.
— У меня — та же история. Но знаешь, все-таки, боюсь, придется отвечать за эту авантюру. Завтра проснусь — и буду удивляться, как меня в это втянули. Да еще деньги дали…
— Узнать бы, что у них вышло, — с надеждой проговорила Алька.
— Попробуй тут, узнай… Слушай, ты ни во что не вмешивайся. Если всплывет — молчи. Скажи, меня слушалась. Отвезли человека в другую больницу, а в какую, не знаешь. Ты сегодня свое отработала, к тебе претензий не будет.
— Я думаю, ничего не будет. Ни претензий, ни разборов. Мне так кажется.
— Мне почему-то тоже, — признался Гриша. — Сам не знаю почему.
* * *
К шестидесяти годам Иван Сергеевич Луков стал вести спокойный и размеренный образ жизни. Обычно он просыпался не раньше девяти, немного лежал в постели, затем вставал и шел в ванную. Heсколько минут он откашливался — давал о себе знать давний туберкулез, — затем принимал душ. Без водных процедур он не мыслил начать день.