— Не забыл. Я ее уже поздравил лично. И извинился, что не смогу присутствовать.
— Куда ж ты тогда напудриваешься?
— Как ты и советовал — на бал со спасенной принцессой.
Донской заметил на столе приглашение, развернул.
— Ну, понятно. Вот зачем сегодня тебе понадобился наш лимузин. А то бери принцессу — и с нами. Все веселей, чем на торжественном собрании бывшее начальство слушать.
— Я бы так и сделал, но хочу своих повидать. Когда еще представится?
— Как знаешь… — Донской обошел Григория вокруг, критически оглядев с ног до головы. Принюхался, взял со стола флакон с блестящей этикеткой.
— А это что?
— Одеколон.
— Гм… Одеколон. А я думал, жидкость для отпугивания носорогов. Интересно, где ты его раздобыл. На распродаже сельхозхимии?
— В ларьке купил, — ответил Гриша.
— Ах, в ларьке, — Донской пощупал ткань пиджака. — А это — тоже в ларьке? Нет, сейчас угадаю — перешил из бабушкиного пальто, причем сам.
Он сел в кресло, закинув ногу за ногу.
— Гриша, а вообще-то куда ты деньги деваешь? Извини, конечно, но очень интересно. Покупать одеколон в ларьке ты мог бы и с государственной зарплаты.
— Никуда не деваю, — пожал плечами Григорий.
Покупать одеколон в ларьке ты мог бы и с государственной зарплаты.
— Никуда не деваю, — пожал плечами Григорий. — Немного родителям даю. А так — складываю в шкафу между книг. И беру, когда надо.
— Представляю, сколько у тебя там скопилось… Ты ведь, кроме этого нервно-паралитического одеколона, пожалуй, так ничего и не приобрел.
— Ну почему? Я телевизор поменял. Потом, музыкальный центр недавно купил. Правда, слушать некогда…
— Гриша, а хочешь, я сейчас позвоню, и через двадцать минут из проката привезут английский костюм за полторы тысячи долларов?
— Зачем мне?
— Чтобы на балу не подумали, что принцесса приперлась с кучером. Заплатишь за вечер совсем немного, зато эффект…
— Наверно, не стоит. Последние два года я хожу на праздники в этом костюме, и до сих пор никто меня за кучера не принял.
— Еще год в этом костюме — и тебя будут принимать за человека, который забыл переодеть пижаму. Ладно, сегодня обойдемся смокингом напрокат, а на днях поедем в город, и я покажу, где тебе впредь надо покупать одежду. И не вздумай на этом экономить.
— Ладно, так и сделаем. Но сегодня обойдемся без смокинга.
— Это почему?
— Видишь ли, там, куда я иду, ни у кого не будет костюма за полторы тысячи долларов.
— Вон ты как… Ну, смотри, тебе виднее. Собственно, я пришел по делу.
— По делу? — встревожился Гриша, невольно взглянув на часы.
— Не пугайся, это ненадолго. На бал не опоздаешь. Просто есть для тебя подарочек ко Дню медика.
— Надеюсь, не галстук за пять тысяч долларов?
Донской рассмеялся и легко поднялся с кресла.
— Лучше. Идем, только не лопни по дороге от любопытства.
Через две минуты они были во флигеле, и Донской заглядывал в кабинет главного.
— Можно?
— Даже нужно, — ответил Шамановский. Он сидел за рабочим столом и курил, стряхивая пепел в чашку с недопитым чаем. Перед ним лежала стопка конвертов, и Гриша подумал было, что в его адрес пришла какая-нибудь приятная весточка из-за границы. После визита французов и их восторгов он ждал чего-то подобного.
— Садись, — сказал главный. — А то упадешь от радости или удивления…
Гриша опустился на стул, окончательно заинтригованный. Донской остался стоять, с любопытством поглядывая на него.
— Что ж… — проговорил главный, утопив окурок в чашке. — Ты у нас достаточно много поработал, парень, и мы уже сделали кое-какие выводы.
— Какие? — осторожно спросил Гриша. Слова главного звучали двусмысленно.
— Хорошие. Я бы сказал, отличные. Работаешь много и честно, никуда не рвешься и, что особенно важно, приносишь моему делу реальную пользу. И наши маленькие секреты ты знаешь. Я надеюсь, ты будешь с нами еще долго. Или я не прав?
— Я тоже надеюсь, — ответил Гриша.
— Тебя все устраивает? Может, есть какие-то просьбы.
— Есть, — сказал Гриша, чуть подумав. — По работе, насчет новых установок. Я уже говорил.
— И это все? — спросил Шамановский, внимательно глядя ему в глаза.
Гриша пожал плечами. Ему нечего было просить.
— Хорошо, — сказал главный. Не отрывая от Григория внимательного взгляда, он достал из ящика стола и положил перед собой небольшой бумажный пакетик. Возьми. Посмотри, что там.
Внутри лежала цепочка и медальон. Точно такой, как висел на груди Шамановского в ту ночь. Простая металлическая пластина, похожая на армейский жетон.
Гриша покрутил его в руках, вопросительно посмотрев на главного.
— Это есть у каждого моего сотрудника, которому я вынужден что-то доверять. У каждого, в чьей верности я заинтересован, — сказал Шамановский. Потяни за цепочку.
Медальон с тихим щелчком раскрылся, словно маленькая книжечка. На полированном металле была выгравирована всего одна фраза:
«ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ ГАРАНТИРУЕТСЯ КАЖДОМУ, КТО В СЛУЧАЕ МОЕЙ СМЕРТИ НЕ ПОЗЖЕ ТРЕХ СУТОК ПОЗВОНИТ ПО ТЕЛЕФОНУ…»
Дальше шел номер.
..»
Дальше шел номер. На второй половинке было обозначено то же самое, но по-английски.
— Ты понял, что это? — спросил Шамановский.
— Кажется, догадываюсь…
— Ну, смелее! — главный усмехнулся.
— Если я погибну, — тихо проговорил Гриша, — и кто-то позвонит, чтобы сообщить об этом… То вскоре я очнусь, видимо, в одной из ваших ванн.