Надежд, что главный приоткроет тайну, а тем более разрешит публикацию, было мало. А без этой информации все наблюдения Григория можно легко списать на псевдонаучные домыслы.
Гриша переоделся, вышел из кабинета, закрыл дверь — и едва не столкнулся с Донским, который быстро шел по коридору с крайне озабоченным видом.
— О, наконец кто-то живой! — воскликнул он. — Ты не занят?
— Не особенно.
— Пошли быстро за мной.
Они спустились на первый этаж и оказались перед лестницей, ведущей в подземный переход. Их уже ждал один из сотрудников, одетый в белый одноразовый комбинезон.
— Вот, забирай, — сказал Донской. — Это — Гриша, а это — Володя. Заодно и познакомитесь.
Гриша знал этого парня только в лицо. Он работал во флигеле, крайне редко появляясь в главном корпусе.
— Пошли, — энергично кивнул Володя.
— А переодеться? Я не стерильный.
— Пошли, некогда.
Они быстро зашагали по гулкому подземному коридору, освещенному бледным ультрафиолетом.
— Роды принимать можешь? — спросил Володя.
— Было пару раз.
— Значит, можешь. Как назло, никого народу, все или заняты, или разбежались.
— Кто рожает?
— Одна хорошенькая девочка. Познакомишься, если… Если успеешь.
Поднявшись по лестнице, они вошли в ярко освещенную продолговатую комнату, в центре которой склонился над операционным столом еще один местный врач. Его имени Гриша не знал: с ребятами из флигеля ему приходилось соприкасаться очень редко.
— Халат на полочке, в пакете, — сообщил Володя, подходя к коллеге.
Гриша посмотрел на стол и остолбенел. Там лежала свинья. Она не двигалась, видимо, находилась под наркозом. Простыня под ней была пропитана кровью, врач копался в рассеченном брюхе.
— Вы, ребята, не очень торопились, — заметил он.
— Извини, Валек, контора словно вымерла. Еле нашли вот этого парня.
— Да ладно, не плачь. Я уже все сделал, пока ты бегал.
— Давай одевайся скорей и присоединяйся, — поторопил Володя Гришу.
Валек, чье лицо было закрыто маской, окинул его быстрым оценивающим взглядом.
— Приходилось роды принимать?
— Только не такие.
— Ну, ничего, справишься. Мы тебе самое легкое поручим.
Гриша застегнулся, надел маску.
— Иди сюда. И подкати вон тот столик с инструментами. Держи здесь тампон, кровища хлещет. Вот так… И меняй почаще.
— Какой тампон! — воскликнул Володя. — Пусть держит насос, здесь тампоном уже не обойдешься. Говорил же — не режь ты апоневроз, разведи пальцами.
Валек, орудуя анатомическими ножницами, вскрывал оболочки, углубляясь в брюхо спящего животного. Струйки крови брызгали на одежду, хотя Володя довольно проворно ставил зажимы.
Струйки крови брызгали на одежду, хотя Володя довольно проворно ставил зажимы.
— Вы что, кесарево ей делаете? — проговорил сбитый с толку Гриша.
— Ты знай качай да тампоны меняй, — ответил Валек, не отрываясь от работы. — Вовчик, ты откуда привел такого любознательного?
— Иммунолог новый, — проворчал тот. «Не такой уж и новый», — подумал Гриша с легкой обидой.
— Был один случай, — сказал Володя. — Привезли ночью девочку-десятиклассницу в больницу. Сказала, животик болит. Дежурный хирург поддатый был, определил ей по блуждающим болям аппендицит. Ну, и поволок на стол, резать. Открыл пах — а там матка с футбольный мяч, чуть ли не вываливается. Беременная девка оказалась. Просто толстая, живота не видно. Ну, ей же нельзя с распоротым брюхом рожать, пришлось дальше резать, кесарево делать.
А в приемке уже мамаша дожидается, вся на нервах. Все нормально прошло, вытащили младенца, сестра выходит к мамаше: поздравляем, у вас мальчик. У тетки глаза квадратные — какой, на хрен, мальчик, я вам девочку привезла. Начиталась, видать, «СПИД-Инфо» про перемену пола… Говорит, делайте обратно, а то в суд подам…
— Я эту байку еще в Новосибирске слышал, — оборвал его Валек.
— Да не байка!
— Хорош базарить! Как матку вскрывать? Я ни черта не вижу в этой крови, боюсь, плод задену…
— Пальчиками! Протыкаешь ткань и разводишь в стороны!
-Ладно… Ты ставь ретрактор, потом будешь зеркало держать.
— Обожди, — Володя обернулся к Грише. — Подкати вон тот бокс, видишь?
У окна на колесном столике стоял округлый короб из прозрачного пластика, похожий на инкубатор, в которых в родильных домах держат слабых и недоношенных младенцев.
Гриша подкатил столик, приподнял колпак, Валек уже держал крошечный окровавленный плод в руках, Владимир помогал освобождать его от оболочек и слизи.
— Воду подать? — спросил Григорий.
— Какую воду? Стой, жди. А ты бери грушу и освобождай дыхательные.
Новорожденный уже был уложен на мягкую салфетку в боксе. Валек обрабатывал пуповину, а Володя отсасывал слизь из дыхательных путей. Гриша успел увидеть плод только мельком, и ему показалось в его облике что-то странное. Он вроде бы не очень был похож на поросенка. Впрочем, Гриша быстро отмахнулся от этих мыслей: разглядеть что-то в покрытом кровью и слизью комке было сложно, тем более что все зародыши похожи друг на друга.
Судя по всему, он был недоношенным и его жизнь висела на волоске. Это тоже тяжело было объяснить. Гриша еще ни разу не видел, чтобы спасением новорожденного поросенка занимались сразу три врача.
В этот момент роженица судорожно дернулась и издала какой-то звук. Все одновременно посмотрели на животное.