— Все здесь какое-то ненастоящее, — проворчал он, и компания пошла в обход избы — искать вход.
Однако, как только они добрели до входа с обратной стороны здания, оно вдруг вздрогнуло, заскрипело, и начало медленно поворачиваться.
— Оно еще и заторможенное! — воскликнул Богдан.
Все бросились назад. Едва изба перестала двигаться, любители, таксист Гриша и, надо полагать, невидимый Игрок быстро заскочили вовнутрь.
Внутри ресторана «К лесу задом» было темно, затхло и уныло пахло заводской столовой. Интерьер был выполнен в каком-то кулацко-древнерусском стиле, с русской печкой, лавками и украшениями на стенах, вроде колес от телеги, ухватов и лаптей. В этом антураже как-то терялась закопченная ступа в углу с торчащей из нее растрепанной метлой.
Посетителей было мало. Точнее, вообще один. Да и то, он спал, сладко распластавшись опухшим лицом по столу перед опустошенным графинчиком.
Тем не менее, едва друзья осмотрелись внутри этого заведения, как вспыхнул свет, и грянула разудалая музыка в стиле «Золотого кольца», с синтезаторными балалайками и гармошками. На сцене неизвестно откуда появилась рослая румяная барышня в цветастом платье и кокошнике. Схватив микрофон, она стала распевать сочным голосом что-то бодрое про ярмарку и удалых коробейников.
— Под фонограмму работает, — недовольно заметил Эрик. — Даже здесь — никакого уважения к публике…
— Как бы не так! Это фонограмма под меня работает! — раздался совсем рядом насмешливый голос.
Любители даже несколько опешили: перед ними, уперев в крепкие бока руки, стояла та самая барышня, что только что пела на сцене. Хотя… Хотя она же и продолжала петь там же, на сцене! И при этом стояла тут же, рядом!
— Как это? — Богдан ткнул пальцем в сторону поющей копии.
— Маленькие хитрости, — сказала барышня. — Женщина я одинокая, помощи от нонешних мужиков не дождесси, вот и приходится делать несколько дел одновременно…
Тут же, из-за барной стойки вышла еще одна — точь-в-точь такая же — и принялась энергично протирать столы большой мокрой тряпкой.
— Это что-то вроде ментальных копий? — прищурилась Криста. — Тогда вы — действительно та, кто нам нужна…
— Вопрос — нужны ли вы мне? — заметила барышня, продолжая в то же время петь на сцене и протирать столы.
— Резонно, — согласился Эрик.
— Вы, хе… Вы и есть бабуля? — поинтересовался Богдан.
— В смысле — баба Яна? — уточнил таксист.
Воцарилось неловкое молчание. Данная жизнерадостная барышня никак не ассоциировалась ни с общепринятым представлением о бабулях, ни с образом хозяйки избушки на курьих ножках.
— Ну, ладно, — продолжая улыбаться, сказала барышня. — Баба Яна, так баба Яна. Не буду вас за это на фарш пускать: вижу, что вы соотечественники. Это вас Баюн, небось, на меня натравил?
— Кто? — переспросила Криста.
— Кот в пальто, — охотно отозвалась баба Яна.
— Ну, да, — сказал Богдан. — А вы это серьезно — про фарш?
— Ну, так, — пожала плечами баба Яна. — Район у нас не богатый, клиентов мало, каждый выживает, как может.
— А, — понимающе кивнул Богдан, — тогда другое дело…
Тут баба Яна сделала широкий жест и склонилась в поклоне:
— А теперь прошу к столу, гости дорогие! — с новой интонацией сказала она. — Попотчую, чем бог послал…
— Спасибо, чего-то уже не хочется… — сказал Эрик.
— А я буду, — потирая руки, сказал Богдан. — Только не мясное, пожалуйста…
— Вообще-то, мы по делу, — начала было Криста, но Богдан посмотрел на нее умоляющим взглядом и для убедительности громко проурчал желудком.
— Я накрою, и мы с вами сразу же побеседуем, — пообещала баба Яна.
Она щелкнула пальцами, и из подсобки с огромным подносом вынырнула еще одна ее копия. Она быстро уставила стол тарелками и дымящимися горшками, а когда вокруг уселись друзья, и сама присела рядом.
— Ну, теперь и потолковать можно…
Богдан, который уже успел набить полный рот блинами, чуть не подавился. Он пытался что-то вымолвить, но не мог, и только беспомощно выпучивал глаза.
— Позвольте, — сказал за него Эрик. — А кто же из вас настоящая баба Яна? Та, первая, или, все-таки, вы?
— Что есть начало, что есть производное? Яйцо-курица, курица-яйцо… — философски произнесла баба Яна. — Не мучайте себя этими вопросами: уже не один философ с ума сошел по этому поводу. Вон, один вообще из дома ушел и в бродяги подался…
— Это вы не про профессора из этих, из мавроамериканцев? — спросила Криста.
— Что? Ах, да, их же теперь так называют, — рассмеялась баба Яна. — Ну, да, про него. А вы знакомы? То-то я смотрю — чумазые вы все какие-то. Умный человек, только слишком подвержен расовым предрассудкам.
Умный человек, только слишком подвержен расовым предрассудкам. В общем, не берите в голову. Все бабы Яны в этом заведении — это я.
— Понятно, — легкомысленно сказал Богдан, прожевавший, наконец, свой блин. — Нормальное раздробление личности.
— Люблю людей, которым все понятно, — сказала баба Яна, с интересом поглядывая на Богдана.
Природа этого интереса напомнила Богдану про фарш, и он несколько сник.
— В общем, нам бы ваши технологии, да в политических целях, — сказал Эрик. — Нашему Кандидату в Маги требуется помощь…
— Все эти выборы, — понимающе кивнула баба Яна. — Вы что же, электорат наштамповать себе хотите? Сразу предупреждаю: не выйдет. Тел-то я могу сколько угодно слепить, но душу трогать не могу — не моя компетенция. Так что, пусть у вас будет целая толпа народа, а голос избирателя — один-одинешинек…