— Похоже, коньцепция изысканий изменилась, — горестно пробормотал Фриолар. Грустно осмотрелся кругом. Вот, так всегда! Есть материал для исследований, есть возможность посидеть, почитать в тишине пару-тройку сотен интереснейших книг, а приходится отвлекаться и идти, спасать кого-то. Где ж тут логика?
* * *
Месяц назад, когда в мансарде Фриолара материализовался почтенный старый маг, начинающий алхимик переживал период глубокого душевного кризиса. С одной стороны, ему пора было сдавать черновик диссертации научному руководителю. Не проблема. С другой стороны, черновик Фриолару самому не нравился — и теория там расплывчато обозначена, и выводы какие-то некаузальные, и формулировки за лигу несут трюизмами… С третьей стороны напирала Изольда.
Изольда — милая барышня, во всех отношениях милая, но ей вдруг надоело, что каждую неделю очередной герой спасает ее от: (в порядке хронологии) от гоблина, вампира, содержателей гарема эль-джаладского эмира, практикующего некроманта, еще одного вампира, разбойников, стайки мышат, двух воров, конкурирующей банды разбойников, евнухов из гарема Императора Вечной Империи Ци, тролля… У Изольды вообще была богатая фантазия. И ведь народ верил! И спасали все студенты-старшекурсники, рыцари королевской гвардии, даже, говорят, преподаватель — мэтр Питбуль попался… Впрочем, Фриолар потом слышал рассказ непосредственного участника событий: мэтр Питбуль всего-то хотел вернуть заблудившийся подопытный экземпляр в лабораторию.
А тут Изольда! Верещит, кричит «Тролль! Спасите! Тролль!» Мэтр и бросился спасать свое имущество. А Изольда, не дура ли, хватает алхимика за мантию и тащит в подворотню. И там выделывает та-акое…
Короче, почему-то Изольде надоело искать приключений, и она, не долго думая, велела Фриолару на ней жениться.
Фриолар никогда не спорил с женщинами. Знал, что бесполезно. Этот Дар трепетно взращивали на протяжении двадцати одного года матушка — госпожа Фиона, тетушки Диона, Пиона и Ниона, бабушка, две ее сестры, их дочери и невестки, маменькины и тетушкины близкие подружки общим числом тридцать девять штук, и, особенно, кузины. Ныне покойный дедушка, капитан лафризских бомбардиров (в отставке), герой Луазской Кампании, бывало, выходил на балкон своего столичного дома, глядел на выводок в пастельных шелках, резвящийся в саду, вздыхал и похлопывал по плечу единственного внука.
Так вот, спорить с Изольдой Фриолар не стал. Тщательно продумал стратегию поведения и начал с самого простого из девяносто семи аргументов в пользу переноса свадьбы на более поздний срок.
Со справки о доходах за истёкший налоговый период.
Так уж получилось, что после безвременной кончины папеньки все финансовые потоки семьи оказались сосредоточены в цепких ручках госпожи Фионы. Тогда, шесть лет назад, сам Фриолар был еще сопливым пятнадцатилетним недорослем, поэтому с матушкой не спорил. Впрочем, Фриолар вообще никогда (см. выше) не спорил с матушкой. И позволил себе проявить фамильную, от деда унаследованную твёрдость характера единственный раз, когда убеждал горячо любимую родительницу ответить на предложение внезапного воздыхателя.
Ко времени встречи с господином Граткхом госпожа Фиона уже полгода вдовела; а тут — такой подарок Судьбы. Солидный, степенный, состоятельный, а самое главное — викинг. Человек с чистой, широкой, не замутненной цивилизацией душой. Вождь племени, полновластный владыка острова Ритт, пусть и не самого большого из островов Ледяного Океана, приехал по делам в Кавладорское королевство, подписывать какой-то там союзный договор с его величеством Гудераном Десятым. Скучая на королевских приемах, вождь скользнул взглядом по веренице гостей, зацепился (опять-таки, взглядом), за даму в скромном вдовьем сером платье, также скучающую рядом с расфуфыренными жертвами моды и борьбы с осыпающейся пудрой зрелостью…
Суровый викинг Граткх, следуя многовековым традициям своего вольнолюбивого, щедрого страстями и обильного сердцем народа, влюбился с первого взгляда. Однако его чувства — уже по традициям Кавладорского королевства, — встретили прием не то, чтобы ледяной, но и недостаточно пылкий.
Фионе внимание господина Граткха льстило, но рядом были сын, сестры, матушка, а самое главное — потрет усердно оплакиваемого мужа, покойного кавалера Альна де Дьюра. Контраст между кавалером Альном, промолчавшим вторую половину жизни (по причине женитьбы на женщине с большим количеством сестер, а также контузии средней степени тяжести) и громогласным ярко-рыжим Граткхом, что и говорить, присутствовал.
«Ах, не был бы он викингом…» — вздохнула однажды Фиона, наблюдая, как воздыхатель, нахватавшийся в Талерине последних веяний культуры южных королевств, пробует петь серенаду под ее окном. Фриолар тоже выглянул, посмотрел, как дубасит Граткх двух гусляров, отважившихся сопровождать риттландские народные баллады своим многострунным перебором, потом в поле зрения будущего алхимика случайно попала карта Кавладора и соседних королевств, повешенная на стену ради ликвидации географической безграмотности. И впервые в жизни, неожиданно для себя самого, юный Фри-Фри возразил матушке, принявшись логически последовательно и обстоятельно доказывать, что именно принадлежность к племенам Ледяного Океана и есть самое лучшее качество влюбленного вождя.
Получив (по тонкому намёку Фриолара) от потенциального зятя по увесистому, золотому с каменьями, подарку, тётушки и бабушки совместными усилиями уговорили Фиону не беспокоиться о судьбе сына и сосредоточиться на устроении своей, женской. Живем один лишь раз, и в тридцать пять стать объектом пылкой, пусть даже викинговой, страсти… Тетушки, как одна, обливались слезами зависти.