Господа коротко обменялись впечатлением, что такой авантюрист-полудурок не скоро отыщется.
— Так вот, — продолжила меж тем Далия, плавно передвигаясь по библиотеке и остановившись перед не до конца оформленной витриной, которую украшал карандашный потрет мэтра Симона.
Господа коротко обменялись впечатлением, что такой авантюрист-полудурок не скоро отыщется.
— Так вот, — продолжила меж тем Далия, плавно передвигаясь по библиотеке и остановившись перед не до конца оформленной витриной, которую украшал карандашный потрет мэтра Симона. Мэтр Никант попробовал преградить Далии путь, но Напа очень вовремя кашлянула, и историк ретировался, поджав полы мантии. — Если бы, как утверждает Напа, важнейшим качеством алхимика было «умение помнить», я вспомнила бы гораздо раньше об одном незначительном обстоятельстве.
— Каком именно обстоятельстве? — заинтересовался ректор.
Вместо ответа Далия раскрыла дневник Пункера в красно-зеленой обложке, положила его на стол, чтобы все присутствующие могли ознакомиться с содержанием. Потом сняла с витрины том путевых заметок мэтра Симона, раскрыла и положила рядом.
— И что мы должны понять из этих каракулей? — попросил подсказки аристократ-попечитель.
Ректор по праву занимал свою должность: он первым заметил то, на что намекала Далия.
— Один и тот же почерк! Очень мелкие руны… Нажим, наклон… строчки теснятся, пишет почти без полей, всячески экономит бумагу…
— Что всё это значит? — воскликнула мэтресса Долли.
Госпожа Гиранди тоже попросила, чтобы ей объяснили, что писать в протоколе заседания ректората. Мэтресса Далия ненавязчиво изъяла из рук секретарши ректора блокнот.
— Что все это значит, Далия, — постучала Напа по… ладно, будем считать, что опять по коленке мэтрессы. — Мне снизу ничего не видно.
— Конечно, Напа, без компетентной графологической экспертизы это ничего не значит, но весьма, весьма вероятно, что полное имя мэтра Симона — Саттертуэйт Эркюль Донатей Симон Огастус Уинтерсдорф Пункер. Имя легко уточнить — ведь он учился и работал здесь, в этих стенах. Может быть, даже остался читательский формуляр вот в этой самой библиотеке… И, оказывается, мэтр Симон вовсе не погиб, разыскивая в Эльджаладской Пустыне покинутый город царя Тиглатпалассара, а уехал… в Пелаверино, если мне не изменяет память. Там он занялся тем, что пелаверинцы называют «бизнес»; разбогател, женился, путешествовал, переехал обратно в Кавладор, прожил долгую жизнь. И только на пороге смерти понял, как многое он потерял, предав высокое звание Кавладорского алхимика… Какой пример молодежи! — лицемерно воскликнула мэтресса Далия.
— Он пример для всех нас! — патетически поддержала мэтресса Долли, но, сраженная тяжелым взглядом ректора, прикусила язычок.
— В свете выше сказанного, — резюмировала Далия, — хорошо, что алхимики умеют забывать.
Один из проректоров с шумом втянул воздух. Другой шепотом объяснил господам попечителям, в чем суть проблемы. Воспитание, господа… Снова и опять проблема воспитания!..
— Думаю, мэтресса Далия, — наконец, пришел к какому-то решению господин ректор. — Что мы вынуждены довериться вашей тактичности, деликатности и… забывчивости.
— Благодарю вас, мэтр, — Далия почтительно склонила голову.
— Но как же!.. — подал голос мэтр Никант, но это был глас вопиющего в самой сухой, безжизненной и безнадежнейшей из пустынь.
— И к вопросу о примере для подрастающего поколения, — добавил ректор, поразмыслив. — Думаю, будет прекрасно, если вы проявите благородство и самопожертвование, участвуя в организации общественных мероприятий Университета. Потратьте… скажем, сто часов своего личного времени, чтобы мы, руководство Университета и Попечительский Совет, поняли, что вы как алхимик Университета королевства Кавладор не делали ошибок в прошлом — и не наделаете их в будущем, дорогая мэтресса Далия!
* * *
— И что всё это значит? — потребовала объяснений Напа Леоне, когда господа удалились, провожаемые активно худеющей от волнений госпожой Лейлой, смотреть прочие пострадавшие от вчерашнего расследования части библиотеки.
Потратьте… скажем, сто часов своего личного времени, чтобы мы, руководство Университета и Попечительский Совет, поняли, что вы как алхимик Университета королевства Кавладор не делали ошибок в прошлом — и не наделаете их в будущем, дорогая мэтресса Далия!
* * *
— И что всё это значит? — потребовала объяснений Напа Леоне, когда господа удалились, провожаемые активно худеющей от волнений госпожой Лейлой, смотреть прочие пострадавшие от вчерашнего расследования части библиотеки.
— В суде это называется сто часов общественных работ. Жаль… Я так предвкушала отпуск. Уже запланировала путешествие… Жаль. Придется повкалывать на благо родного вуза. Ну да ладно. Скажу тебе как специалисту в исчислении невероятности событий — могло быть гораздо хуже.
— Если бы вчера тебя поймали на фокусах с часами, это «хуже» и случилось бы, — покачала головой Напа. — Но я спрашивала не о наказании, а об этой истории с мэтром Симоном. Вот дела! Никогда не поверю! В качестве примера сама-то я не гожусь — я ж все-таки не алхимик, а только учусь. Но зная тебя, малыша Фри-Фри, мэтра Мартина, мэтра Люмуса, мэтра Филиппа, того же старикашку Никанта — я просто не верю, что человек тридцать лет занимался поисками древних городов, а потом в одночасье передумал и предпочел сытую скучную жизнь торговца! Не верю, и все тут!