Брали бы пример с меня, думала гномка. — Я — просто образец простого, откровенного, честного и прямого гнома. И что Далия вечно сочиняет про какие-то извилины…
В кухне «Алой розы» Напу поджидал сюрприз.
— Привет, — с опаской произнесла она, задвигая бочонки со вкусностями в кладовую. Всего кладовых в «Алой розе» было выкопано восемь штук — это не считая подземного хода до Университета и обратно, относительно неиспользования которого у Напы и Далии существовала принципиальная недоговоренность в отношениях. Так вот, Напа, хорошенько рассмотрев, какой гость забрался к ней в кухню, запрятала принесенные вкусности в самую дальнюю, снабженную особой потайной дверцей. — Ньюф, это ты, что ли?
Сюрприз смачно всосал в себя очередной персик из заветной банки, облизал сладкие пальцы, и запустил ложку, вылавливая следующую жертву.
— Ну, привет, коли не шутишь, — буркнул Ньюфун. Высосал персик, плюнул косточкой. — Мама тебе проволочную сетку и двадцать капканов на лису прислала, ты б их прибрала.
Напа пробежалась до парадной двери, обнаружила солидный моток, связку клацающих железных челюстей и вернулась с ними на кухню. За это время любимый старший братец успел сожрать еще четыре персика.
За это время любимый старший братец успел сожрать еще четыре персика.
Напа решительно отняла остатки.
Ньюфуну это не понравилось, но, стоило Напе поувереннее перехватить ложку и нахмуриться, жадничать он не стал. Поскреб бороду, сыто рыгнул, вздохнул, развалился на стульчике — том самом, который считался собственностью хозяйки ресторации, то есть на высоких ножках, с лесенкой и сделанном по специальной гномьей мерке:
— А ничего у тебя тут, — проговорил старший брат. — Уютно. Хоть и не шахта. Может, продашь? Куплю как у родственницы, за честную цену. А ты давай, домой возвращайся. А то перед другими гномами неудобно — у всех сестры, как сестры, уголь дробят, руду в ступках перетирают, шлифовкой занимаются, и только ты, как какая-то человечка, по поверхности шаришься… Дай пожрать, а то я после дороги голодный.
Напа, не споря, сбегала до плиты и обратно, потом еще раз, и, наконец, поставила яичницу с зеленью и салом перед Ньюфуном. Каждый, кто хоть немного знал великолепную хозяйку ресторации, мигом бы учуял, что настроение у нее не очень — она даже не стала для этого гостя тратить время на поиски столового прибора, а уж тем более — не свернула салфетку и не предложила фарфоровую тарелку. Впрочем, для Ньюфуна железная сковорода, скорей всего, было самое оно — гном радостно облизнулся и запустил в шкворчащее желто-бело-зеленое кушанье складную вилку, извлеченную из глубокого кольчужного кармана.
— М-мя… мняк… умс… Возвращайся, Напа, — заботливо проговорил старший брат. — А то мы без тебя скоро отощаем. Бросай свою зануду-мэтрессу и давай обратно в Орбурн. Мы тебя от гнева короля спрячем в самом глубоком забое, дадим кирку, каску и один фонарь. Будешь конспирироваться, работать в свое удовольствие и кашу нам варить. И размазню, и похлебку луковую, и бобовую, и куриный бульон, и говяжий, и грибной, и уху, и буйабес, хотя только Великий Кузнец знает, что это за зверь, и сколько варится…
— Далия — не зануда, — с оскорбленным видом поджала губы Напа. — Она очень хорошая и много работает на общественное благо.
Ньюфун захихикал, сжевал последний кусок яичницы и с наслаждением вылизал сковородку. Попробовал на зуб — нет, железо не той ковки, такое он не ест — диета, однако…
— Напа… э-эй! Напа… — в перерыве между ньюфуновым чавканьем услышали оба гнома тихий, бестелесный голос.
— Слышишь? — подняла пальчик гномка. — Смекаешь, до чего Далия доработалась? До расщепления на астральные проекции! Такого у нас в клане отродясь не было, а у нее уже получилось! Говоришь, «брось ее» — она ж в два счета без меня с голоду помрет!
— Напа! выпусти меня отсюда!.. — чуть более нетерпеливо попросила «астральная проекция» Далии, зажатая в шкафу.
— Как живая, — хмыкнул Ньюфун. — И ведь по-гномьи понимает. Слышь, а где у тебя тут пиво? я искал, нашел только персики. Дрянь в сиропе, да еще и с косточками…
Тут Далия не выдержала и заорала в полный голос. Она пообещала, что, как только выберется, возьмет кувалду и лично обоих чавкающих гномов угостит на славу, что Напа будет вспоминать тот день, когда бросила Далию помирать в шкафу, с душевным содроганием, что всякие хлюпающие уроды и вампиры у нее еще попляшут, что…
Напа осторожно приоткрыла дверцу шкафа, помогла развязать мэтрессе руки и захлопала большими голубыми глазами.
— Ты б записку оставила, — осторожно попеняла гномка. — Что, дескать, выпустить тебя из шкафа во столько-то. И чего сразу кричишь…
Гном, ковыряясь в зубах, нахмурился:
— А где вампиры-то? — не понял Ньюфун.
— Ты, мал а я, совсем с человеками одичала! Еще и вампирскую кухню осваиваешь?! У мамы ж борода поседеет, когда расскажу!
Далия набрала в грудь воздуха, чтоб высказаться…но, вместо гневной речи, издала только рассерженное шипение. Причиной этому был инспектор Клеорн — он, непрошенный, пробрался в ресторацию тише мышки, теперь стоял на пороге кухни и внимательно вслушивался в чужие разговоры.