Три локтя… Два…
У Фриоларова коня подкосились ноги, и он, отчаянно и почти по-человечески закричав, рухнул в пыль. Копьё Гийома очень резко, больно и сильно ударило в грудь Фриолара, выбивая того из седла.
Крик всполошенной гномки и мэтрессы Далии потонул в море возгласов, наполнивших экспериментальный университетский полигон.
Услышал, почувствовал, как будто это случилось с ним самим. Но вот сделать что-либо…
Три локтя… Два…
У Фриоларова коня подкосились ноги, и он, отчаянно и почти по-человечески закричав, рухнул в пыль. Копьё Гийома очень резко, больно и сильно ударило в грудь Фриолара, выбивая того из седла.
Крик всполошенной гномки и мэтрессы Далии потонул в море возгласов, наполнивших экспериментальный университетский полигон.
* * *
Мэтр Гийом так и не узнал, как близок он был к смерти в момент своего триумфа. Если бы не Долорес и Далия, рванувшие каждая на себя Напин бинокуляр (в результате гномка на несколько секунд повисла в воздухе, приподнятая за прочный ремешок своего оптического прибора), и, как ни печально это признавать, Изольда. Изольда так картинно упала в обморок, что к ней рвануло штук сорок студентов, притоптавших тщившуюся пробраться на поле гномку. В ярости Напа Леоне начала крушить всех и всё зонтиком. Далия спешно толкнула к эпицентру железно-тюленье-гномьего ураганчика мэтра Никанта, обезопасив себя и ближайших соседей. А там и Фриолар подал признаки жизни, зашевелился, встал… И надобность убивать мэтра Гийома временно исчерпалась. Так что, как потом рассказывала грудным контральто донья Долорес полицейским, явившимся транспортировать тело мэтра Никанта в лечебницу, почтенному историку просто не повезло. Как-то так получилось, что прерывать Напу Леоне было крайне невежливо, а гномы, как известно, всегда доводят начатое до конца…
* * *
Для Фриолара мир замер, став похожим на полотно маэстро Брюля, с нечеловеческой дотошностью рисуя реальность алыми, пахнущими кровью (ошибся дядя Певерил, не нос, а бровь разбили) красками. Вот суматоха на западном фланге, где кого-то радостно и смачно бьют. Вот шлем с оборванным ремешком, валяется в жухлой траве, и никому он теперь не нужен… Вот застывшие стенографическими изваяниями Ученый секретарь и секретарь господина ректора творят отчеты о проделанной дуэлянтами работе… Вот подпрыгивающие от нетерпения, азарта, сочувствия и горечи по проигранным ставкам люди — и как их много… Вот мэтр Люмус, подгоняемый свежим осенним ветерком, подплывает к секундантам мэтра Гийома. Вот мэтр Мартин бежит на помощь, прижав к покатой, плавно переходящей в брюшко, груди Фриоларов меч…
Наверное, Фриолар слишком крепко приложился головушкой о землю, потому что ему почудилось на мгновение, что Мартин споткнулся о серебристую змейку. Фу ты… Это в Башне мэтра Вига на каждом шагу попадаются забытые старым маразматиком хорошо заряженные артефакты, а Мартин просто споткнулся и упал — не привык почтенный коллега к таким экспресс-методам передвижения…
А прямо у ног Фриолара лежит то, что пять минут назад было послушным, быстрым, выносливым и обученным скакуном. Сломал ногу, бедняга; остается утешиться тем, что к этому моменту конь был уже не в состоянии что-либо чувствовать… Фриолар автоматически погладил бедную животину по морде, смахнул с лошадиных губ синеватую пену, провел рукой по крутому изгибу шеи…
Потом начали возвращаться звуки. Первым в уши Фриолара влетел издевательский свист, вторым — яростный стук копыт, который…
Фриолар резко отпрыгнул вправо, не удержал равновесие и упал, только в последний момент сумев превратить падение в очень неловкий перекат, уходя от неожиданной атаки. Мэтр Гийом, видимо, вложил в этот удар все силы, всю душу, — боевитый противник еле удержался в седле…
От эмоциональной встряски в голову Фри-Фри начали возвращаться мысли. Во-первых, ужас, что Далия оказалась права. Во-вторых, еще более паническая мысль, что ему, если он сейчас даст себя убить, придется объяснять Напе Леоне, Далии, тетушкам, матушке и всей армии кузин свое непутёвое поведение.
А в-третьих…
«Никогда не давай алхимику времени на раздумье,» — поучал как-то Фриолара его почтенный работодатель. Мэтр Виг однажды задумал навести порядок в своей лаборатории и начал перекладывать с места на место стопки бумаг, колбочки, пробирочки, скляночки, пока не добрался до заначенной полсотни лет назад бутыли буренавской пшеничной водки. Страсть к порядку была злостно утоплена, и мэтр, принимая Фриолара то ли за вызванного демона, то ли за личного биографа, то ли за ново-выведенный вид комнатной собачки, начал его поучать. «Никогда-никогда,» — глубокомысленно изрекал Виг, пока Фриолар выволакивал его, завернутого в нюртанговую сеть, на свежий воздух в Лес, протрезвления ради. «Он, ведь, зараза, что-нибудь придумать успеет…»
Вот и Фриолару хватило всего нескольких секунд, в течение которых Гийом справился с утраченным чувством равновесия, принял из рук подбежавшего, нигде не споткнувшегося, оруженосца, меч, чтобы начать соображать по-алхимически трезво, конструктивно и последовательно.
— Ты! — мэтр Гийом, чтоб его слова дошли до оппонента, открыл забрало, и Фриолар снизу мог видеть его торжествующее лицо. — Признаешь ли ты себя побежденным?