— Да, я ее уговорил.
Напа по случаю культурного мероприятия дала выходной Полин, и скоро она, Далия и Фриолар, подперев дверь «Алой розы» поленцем и повесив табличку: «Приходите завтра», отправились приобщаться к прекрасному.
Для разбитого сердца, как утверждала тётя Пиона, самое то — воспарить над миром на крыльях какого-нибудь Искусства. Только от предвкушения концерта у Напы нос перестал нависать над подбородком, а Далия прекратила пялиться в стену с видом счастливо и результативно потрудившегося маньяка…
Обе девушки принарядились. Напа блистала надвинутой на лоб серебряной каскеткой с алыми эмалевыми розочками по краю, новой парадной кольчугой; топор ее сиял, начищенные сапоги на звонких каблучках гордились новыми пряжками. Свою девичью шейку по случаю выхода в свет гномка украсила ожерельем: серебро и гранаты сплетались в алые розаны самым причудливым образом. Далия тоже долго любовалась своим отражением в зеркале. Посчитала, что и так хороша, накинула старую добрую мантию, повесила на шею длинную цепочку, удерживающую большую лупу, забрала волосы наверх, используя карандаш вместо шпильки, и позволила сопроводить себя на концерт.
* * *
Тетушка Ниона, в отличие от своей жизнерадостной сестры, славилась долгими и упорными попытками кому-нибудь покровительствовать. Вторая из четырех сестер, она считала своим долгом покровительствовать младшим — Дионе и Фионе; в какой-то момент немного поменяла приоритеты своей жизни, и начала покровительствовать своим мужьям, потом — их и своим детям (из пасынков и падчериц Нионы можно было собрать небольшой полк), потом знакомым, потом знакомым знакомых… Так, постепенно, Ниона добралась до покровительства современным искусствам. Тетя ни в коей мере не была пристрастна — она покровительствовала всем.
В своем трактате «О предпочтениях» Далия всласть порассуждала о том, что странной закономерностью макроэргической реальности является часто встречающаяся последовательность: А предпочитает Б, но Б предпочитает В, который, в свою очередь, хотел бы А, но довольствуется Г. Так вот, Фриолар давно подозревал, что многие искусства предпочли бы, чтобы им покровительствовал кто-нибудь другой, а не тётя Ниона, но оказались бессильны пред ее — тоже достаточно драконообразным — энтузиазмом.
Ниона встретила своего племянника и его дам умильно и приторно. Одета она была в какой то серый балахон с огромными накладными карманами, опушенный по вороту мехом риттландского лемминга, и не успели Далия и Напа с госпожой Нионой поздороваться, как им сообщили, что этот балахон — последний писк моды.
Разработан буренавским дизайнером, и, если барышни хотят себе такой же, пусть обращаются вон к тому молодому человеку на первом ряду.
Далия храбро пообещала и потащила Напу в противоположный угол.
Фриолар остался с тетей.
— Фри-Фри, я, кажется, говорила тебе, что не хочу больше видеть эту ненормальную девицу, — прошипела Ниона, продолжая удерживать на лице приторную улыбку и просто прожигая насквозь огненным разъяренным взглядом спину удаляющейся алхимички.
— Тетя, я устал повторять: Напа совершенно нормальна, просто она — гномка. И прекрати, ради всех богов, которым ты молишься, называть меня Фри-Фри!
— Будь тактичен, Фри-Фри — христиане считают, что многобожие есть ересь и язычество, — наставительно произнесла Ниона. — Я, собственно, не о гномке, а об этой девице… Она совершенно не умеет вести себя в приличном обществе! Прошлый раз, когда я пригласила ее на поэтический вечер — между прочим, это ведь ты привел ее в мой дом! — твоя приятельница назвала моих друзей и меня «контрольной выборкой», а ты, непослушный мальчик, до сих пор не объяснил, что это значит. И раз уж зашла речь о недостатке манер: тебе следовало приехать на свадьбу Лики.
— Лики? — наморщился, припоминая, Фриолар. Ниона помогла:
— Крестница троюродной сестры мужа побочной племянницы первого свекра четвертой супруги моего пятого мужа.
— О… Мне нет прощенья, — покаялся Фриолар.
— Да ладно, — отмахнулась тетя. Достала из кармана зеркальце и принялась изучать свое лицо — тоже, кстати сказать, представляющее шедевр очередного, на этот раз — Декоративно-Пластического искусства. — Ничего особенного. Вышла замуж за какого-то писаку из газеты. У мужа — я всегда говорила это своим девочкам, — должна быть перспектива. Деньги тоже не помешают, но перспектива важнее, — наставительно произнесла Ниона.
Ну, тетя явно знает, о чем говорит, подумал Фри-Фри: Ниона схоронила шесть из семи мужей (седьмой сбежал сам, чтоб поучаствовать в организованном королем Иберры очередном, шестьдесят шестом по счету, исследовании Великого Западного Океана, и до трупа его заботливая бывшая жена добраться так и не сумела). И покорно пошёл здороваться с новым родственником.
Предоставленная для светского мероприятия христианская церквушка была небольшой и очень уютной. Ровные ряды деревянных скамей были украшены осенними — кленовыми, каштановыми, дубовыми и рябиновыми — листьями. Свечи в огромных, в рост тролля, светильниках, отражались в цветных витражах, создавая непередаваемую атмосферу уюта, спокойствия и всеобщего миролюбия. Напа и Далия уселись у самой стеночки, подальше от дизайнера. С этого места был виден практически весь зал (если проявить достаточно невоспитанности и покрутить головой, чтобы рассмотреть то, что позади), стальные трубы органа, алтарь, выход…