— Твой план грандиозен, любимый, но…
Голоса отдалились. Я уже не мог расслышать продолжения беседы.
«Хитер Алексей Григорьевич, хитер, — усмехнулся я. — Да вот Лиса зря шутом обозвал. На эту швабру лучше не наступать, лоб расшибешь. А планы твои… Сейчас подумаем и о них, вот только прикрою глаза…» Я закрыл глаза и провалился, буквально рухнул в сон.
— Алло, капитан! Тут тебе шо, дом отдыха? Недремлющий брегет уже давно звонит обед, а ты все дрыхнешь.
Я открыл глаза и потряс головой, чтобы отогнать сон.
— Да, сейчас встаю. Что там в ставке?
— Дым коромыслом. Пьянству бой, б…у гёрл. Цыгане соловьями заливаются, а ручки у них скоро будут такие позолоченные, что они без посторонней помощи их от земли оторвать не смогут. Ладно, хватит валяться, давай вали сюда, нам с тобой еще сегодня на вечер надо парламентское большинство обеспечить. Вставай, отец родной, ты у нас лорд или зачем? В этой вашей палате небось бывал?
— Так, мельком,
— Ну ничего, твой парламентский опыт и мои непарламентские выражения наверняка принесут нам победу.
Я окончательно проснулся и отправился искать Редферна. Перспектива участвовать в военном совете, пусть даже и таком военном совете, небритым мне вовсе не улыбалась. Вся надежда была на Питера. Небольшая речушка, протекавшая в этих местах, изрядно обмелела от летней жары, да и войско, стоявшее на ее берегах, выпивало за день много больше, чем выбрасывали наполняющие ее родники, а потому проблема достать воды для умывания, а уж тем более для бритья здесь была вовсе не шуточной. В глазах казаков это был явно неоправданный перерасход драгоценной влаги. Но Петр Ребров не был бы Питером Редферном, если бы не добыл все необходимое для приведения в порядок «их», то есть моей милости даже посреди Сахары.
Через полчаса я, изрядно посвежевший и приведенный в порядок, отправился в гости к своему лихому напарнику для обсуждения предстоящих дебатов.
— А, господин премьер?майор, — услышал я за спиной. — Давно не виделись. Рад поздравить вас с новым званием. — Григорий Орлов обошел вокруг меня, рассматривая мой наскоро приведенный в надлежащий вид флигель?адъютантский мундир. — Поздравляю, поздравляю. — Он щелкнул пальцем по наконечнику аксельбантов. — А побрякушки?то эти, чай, в моей кровушке вымочены.
«Как же, — невольно готовясь к драке, подумал я, — еще и в кровушке фон Ротта. Знали бы вы, чьими молитвами вас сюда занесло, думаю, дуэлями бы дело не ограничилось».
— Господин генерал, вы вновь ищете ссоры? Не рекомендую. У вас еще есть время подумать. Я еще не принимался за свой кофе. — Я резко наклонил голову и щелкнул каблуками. Лицо Орлова стремительно начало багроветь.
— Гришка, а ну не балуй! — раздался с крыльца резкий властный голос Алехана. — Нашел время! — Алексей Орлов, вышедший из штабной избы, был значительно менее красив, чем его фаворитствовавший братец, но внутренняя сила и несгибаемая воля, читавшиеся на лице, выгодно отличали адмирала среди братьев, да и среди всех пришедших с ним офицеров. — Ступай к братьям, — резко скомандовал он, и Григорий, метнув на меня на прощание недобрый взгляд, начал подниматься по ступеням. Перед дверью он обернулся, собираясь, очевидно, что?то сказать. — Иди, Гриня, иди. После поговорим. — Алехан легонько подтолкнул его в спину, явно спеша остаться со мной наедине, насколько вообще можно остаться наедине в этом людском муравейнике. — Милорд Вальдар, — улыбка Орлова была обаятельна, так улыбаются сильные люди, не умеющие заискивать, — вы позволите называть вас по имени?
— Да, ваше сиятельство, почту за честь.
Орлов начал неспешно спускаться ко мне, и на птичьем языке придворных этикетов сей жест — спуск знаменитого адмирала к безвестному премьер?майору — означал высочайшую степень почтения, почти что знак равенства между ними.
— Простите моего брата, дорогой мой. — Орлов взял меня под локоть. — Он хороший человек и может быть верным другом, но чересчур горяч. Я уверен, со временем, когда вы узнаете друг друга лучше, от вашей пустой ссоры не останется и следа.
— Поверьте, граф, я не питаю к нему вражды. Я лишь отстаиваю свою честь.
— Да?да, конечно. — Орлов, казалось, пропустил мой комментарий мимо ушей. Насколько я мог понимать, интересовало его совсем другое. Но пока что он не знал, как подступиться к занимавшему его вопросу. — Милорд Вальдар, я хотел бы выразить вам свою безмерную благодарность за то, что вы сделали для меня и моей супруги.
— Я поступил, как подобает дворянину. Я не мог видеть, как на моих глазах негодяй в офицерском мундире избивает женщину. — Алехан покосился на меня, словно не веря ни единому моему слову.
— Конечно, но когда…
Ворота постоялого двора отворились сами собой, и по праздношатающейся публике, занятой повседневной суетой, прокатился суеверный шепот: «Волхвы, калики перехожие…» Мы с Орловым невольно повернулись в сторону ворот.
— Конечно, но когда…
Ворота постоялого двора отворились сами собой, и по праздношатающейся публике, занятой повседневной суетой, прокатился суеверный шепот: «Волхвы, калики перехожие…» Мы с Орловым невольно повернулись в сторону ворот. Не знаю, как мой собеседник, но я?то на своей шее испытал, как хорошо поставлена у Пугачева служба оповещения. На этот раз сторожа не проронили ни звука, так, будто волхвы возникли перед постоялым двором прямо из?под земли. Впрочем, кто их знает, может, именно так оно и было.