— Ты замерзла? — спросил я, едва мы с моей драгоценной ношей преодолели узкую полоску прибрежного ила. — Ты вся дрожишь.
— Нет, Вальдар. Мне страшно.
— Страшно? — В моем лексиконе это было ключевое слово. Оно действовало на меня так же, как команда «Фас!» на вышколенного пса. И в тот же миг мой мозг, отрешаясь от поэтичности сегодняшней ночи, начал анализировать все возможные источники опасности — от комаров до вероятных в этих местах разбойных ватаг. Никакой опасности, во всяком случае поблизости, не было, даже ночные кровососы, казалось, пребывали сегодня в на редкость благодушном настроении. — Но отчего?
— Я не знаю, не могу понять. Мое прошлое… Я вспоминаю, будто смотрю картинки. Я хорошо помню кормилицу, помню парк возле дома, где любила кататься на пони, я помню герб над воротами, но… это не герб Чедлэев. Я слышу голоса по ночам. Они зовут меня, родные и близкие, но… я не помню, кому они принадлежат, — Бетси плотнее прижалась ко мне, словно ища защиты.
— А герб, ты не помнишь, что там за герб? — спросил я, хватаясь за эту тоненькую ниточку.
— Я каждую ночь пытаюсь его разглядеть, и иногда мне кажется, что еще мгновение, и я узнаю его. Но нет, я не вижу этот герб… Я словно Робинзон Крузо на острове, полном людоедов. И тут появляешься ты, такой сильный и храбрый. Рядом с тобой я чувствовала себя спокойно, мне казалось, что ты можешь защитить меня, и вот… Сегодня ты врываешься и говоришь мне, что я — это не я. Быть может, ты прав. Но до этого дня я была герцогиней Кингстон, леди Чедлэй, а теперь кто? Ведь получается, что теперь у меня нет своего имени и все, что окружает меня, это обрывки чужой жизни, которую я доживаю, словно донашиваю чужие обноски.
Вековые дубы, между которых вилась наша тропка, расступились, выпуская нас на ярко освещенную поляну. Я посмотрел на небо. Призрачного света луны явно не хватало, чтобы устроить здесь подобное зарево.
— А это еще что? — Я начал озираться, пытаясь понять, откуда идет неведомое сияние.
Могучий дуб?исполин, выкорчеванный когда?то свирепой бурей, лежал с противоположной стороны поляны, воздев к небу одеревеневшие щупальца своих корней. Было что?то жуткое в этой поверженной мощи, но то, что освещало все окрест, находилось именно там, под бугристым комлем мертвого дерева. На душе было жутковато, но тропа вела именно туда. Мы не спеша осторожно приблизились к источнику света. Небольшой куст папоротника тянулся из земли, и с каждой секундой между листьев его загорались все новые ярко?алые цветочки?огоньки.
— Какая красота! — прошептала Бетси.
— Это цветет папоротник. Хотя, насколько я знаю, такого быть не может.
— Это чудо.
— Редферн говорил, что тот, кто отыщет этот цветок, сможет загадать любое желание, даже самое сокровенное. А тот, кто удержит его в руках, откроет для себя любые клады, лежащие в земле.
— Не надо его рвать.
— Не надо его рвать. Он так красив! — Бетси склонилась над цветком. — А желание, — она печально вздохнула, — мне бы узнать, кто я на самом деле.
— Я бы тоже этого очень хотел, — согласился я. В ту же секунду где?то рядом послышался сдавленный смешок, потом еще один с другой стороны.
— Клад, они не захотели клад!
Смех повторился, и я увидел, как из?за толстой ветки ближайшего дерева на меня глянуло улыбающееся девичье лицо. Оно тут же исчезло, но из?за другого дерева выглянуло еще одно, потом еще.
— Одно желание, вы слышали, у них одно желание! В коло их, в хоровод! Пусть покружатся с нами!
Девицы одна за другой начали возникать вокруг нас словно из ниоткуда. Я мог бы поклясться, что минуту назад здесь не было ни одной живой души. Я знаю толк в засадах и наверняка бы услышал, попытайся кто?нибудь приблизиться к поляне.
Девицы были абсолютно нагие, лишь поверх распущенных длинных зелено?желтых волос красовались венки из лесных цветов и листьев липы, украшенные драгоценными красными каплями вишневых ягод.
— Покружим их, сестрицы!
Лесные красавицы набросились на нас, тормоша, щекоча и срывая одежду. Обычно я слабо ощущаю щекотку, но, черт возьми, это было очень щекотно! Одна из девиц в суматохе схватила мой «символ веры» и тут же отдернула руку, словно обжегшись.
— Господи, капитан, ну шо тебе не спится. Не знаю, как у вас, но у нас тут глубокая ночь. Bay! — Крик лисовского восторга чуть не сорвал мою черепную коробку. — Что это у тебя там происходит? Где ты набрал столько бабья? Ничего себе пикничок! Это где ж сейчас так устраиваются?
— Лис, извини, я не хотел.
— Ба, капитан, я уже, кажется, не сплю, Это что, русалки?
— Русалки живут в воде, а эти какие?то лесные, дикие.
— Ага, сейчас. Вот бы я на тебя посмотрел, если бы ты попытался русалку?перуницу в воду затолкать. Кстати, ценная мысль, уху можно прямо в озере варить.
— А если серьезно, ты можешь сказать, что здесь творится?
— Да я же и говорю, обычные русалки. Сегодня же купальская ночь, вот они и веселятся. Я надеюсь, ты там не один по лесу шатаешься?
— Нет.
— А, ну тогда расслабься и получай удовольствие. Приятно отдохнуть. До связи. Утром расскажешь, чем все закончится.
Связь отключилась. Голова моя шла кругом, и в глазах мелькали красные огоньки папоротника, зеленоглазые русалки и милое лицо Бетси, заливисто смеющейся и абсолютно счастливой.