— Об чем речь, господин фельдмаршал, я ж для батюшки?царя…
— Враз родил богатыря, — транслировал мне Лис по каналу закрытой связи. — Вальдар, приготовься. Как только мы сходимся на цене, я говорю «идет» и ты появляешься.
— …Вот как для себя. Двадцать копеек за аршин.
— Чего?чего?! Прокопий, может, тебя еще усыновить за эти деньги?! Да ты белены объелся! Ты шо, не знаешь, шо в Роттердаме таким сукном уже диваны обивают? Оно ж у тебя без люрекса!
— Без чего? — не понял Череповатов.
— Темнота ты, как есть темнота. В люрексе он самый блеск. А генерал без блеска, что петух без перьев. Желаешь гривенник за аршин, на том и сойдемся.
— Не губите, княже, сам по осьмнадцати копеек брал. Отцом клянусь!
— Э, купец! Хоть божись тут, хоть не божись, почем я знаю? Может, у тебя отца?то никогда не было. А уж коли осьмнадцать копеек платил, сам себе злобный дурак. Никто тебе в мошну силой не лез. По?европейски тебе говорю, такого сукна уж, почитай, нигде не носят. Еще чуток поторгуешься и полцены не вернешь. Десять копеек с грошем за аршин — моя последняя цена.
Торг продолжался еще довольно долго. За это время я выяснил, что подобные ткани уже не в ходу у китайского императора, что Папа Римский никогда бы не согласился шить себе сутану из такого сукна, и много других подробностей из жизни великих и малых мира сего.
— Ну ладно, — махнул рукой купец. — Только из почтения к вашим боевым наградам. Хоть режьте меня, а меньше не могу. Двенадцать копеек.
— От же ж языкатый, бисов сын. — Лис укоризненно потряс пальцем. — Умеешь уговаривать. Двенадцать копеек, по рукам. Идет.
Услышав заветную команду, я выскочил из возка, в котором ожидал своего часа, и, стараясь по пути состроить как можно более грозную физиономию, преувеличенно громко затопал по ступеням купеческого крыльца.
— К кому изволите? — Дремавший в сенях Прошка попытался преградить мне дорогу.
— Я т?тебе дам «изволите»! Я тебя счас самого изволю вдребезги и пополам! — прорычал я, не разжимая зубов и для острастки бешено вращая глазами.
Дверь в светлицу распахнулась, открытая лакейской спиной, и вслед за рухнувшим слугой картинно, словно статуя Командора в спальню донны Анны, вломился я, сжимая в одной руке обнаженную шпагу, в другой, словно тореадорскую мулету, чахлый обрывок ткани неопределенного цвета и неопределяемого качества, которым нынче порадовал нас Лис.
— А?а?а, — прогремел я, — вот ты где?е?е! Отродье бешеной гиены! Ты что же этой, злодей, императорский заказ ни в грош не ставишь? На мундиры солдат ее величества ветошь поставляешь? Да я тебе сейчас. — Я театрально взмахнул клинком, словно отгоняя назойливых мух, и заскрежетал зубами. Врожденная кровожадность отпечаталась на моем лице так же ясно, как дневная сенсация в вечернем выпуске «Тайме».
— Как вы разговариваете с почтенным купцом, господин майор? — Лис резко встал и грохнул тростью об пол.
— Не вмешивайтесь, ваша светлость! Я исполняю службу императрицы, и я вспорю этому мошеннику брюхо.
— Нет, я вам не позволю этого сделать! — Лис патетически извлек клинок из ножен.
— Нет, я вам не позволю этого сделать! — Лис патетически извлек клинок из ножен. — Быть может, это какая?то ошибка и вы убьете невинного человека! Господин премьер?майор, сколько можно убивать?! Ваши руки по локоть в крови!
Я, широко взмахнув, аккуратно щелкнул концом шпаги по фарфоровому чайнику, венчающему самовар. Как и ожидалось, он разлетелся на десяток осколков, забрызгивая все вокруг густой заваркой.
— Что вы себе позволяете, майор! — Лис извлек из ножен свою шпагу.
Наши клинки скрестились.
— Господин генерал, я помню, что вы для меня сделали, но этот человек вор. Как вы можете защищать его?
— Спрячьтесь пока, — через плечо кинул Лис, — и ничего не говорите. Почтеннейший купец, вы что, с ума сошли — связываться с майором Камдилом? Да это же один из опаснейших людей в России.
— Дык что же мне делать?то? — пролепетал Череповатов, стараясь забраться под стол.
— Молчите, я попробую с ним договориться миром.
Мы радостно прыгали по комнате, опрокидывая табуреты, светильни, круша мебель и приводя в полную негодность посуду.
— Капитан, давай заканчивать, а то заикание при оглашении финансовых расчетов ведет к неминуемым ошибкам в оплате.
— Полностью согласен,
— Тогда придумай какую?нибудь концовку покрасивше.
— Значит, так, я сейчас тебе наношу рубящий в левое плечо, ты смещаешься влево и становишься на одной линии с самоваром. Потом я делаю выпад, ты разворачиваешься и пропускаешь клинок мимо себя. Он пробивает самовар и в нем застряёт. Ты резко бьешь по сильной части моей шпаги, я скорбно остаюсь без оружия, и ты продолжаешь свой монолог. Идет?
— Идет.
— Тогда поехали на раз, два, три!
Спустя мгновение все было кончено, лишь толстый туляк?самовар с торчащей шпагой в боку стоял, обреченно повесив свой краник?нос.
— Господин премьер?майор, — горделиво вещал Лис. — Как видите, победа за мной. Я требую от вас не чинить зла этому достойному человеку. — Он повел рукой в сторону Череповатова, примостившегося под столом.
— Вы правы, господин генерал?аншеф. Я не стану убивать его. Я вызову поручика Ржевского, он закует негодяя в кандалы да свезет в тайную канцелярию. Я разорю его, пущу по миру! У ворот острога милостыню просить будет!