— Хорошо, уважил. Девку назад в Петропавловку, в каземат. Ляха заставь говорить, хоть все жилы из него вытяни. Кто сие дело организовал, что еще злоумышляют, кто во главе мятежников стоит и где скрывается, все выпытай. Ладно, об Орловых что?
— Ищем, ваше величество.
— Плохо ищете, коли еще не сыскали. Верно ли, что слух в народе пущен, будто Орловы Петру III бежать помогли?
— Верно, государыня. — Из кабинета Екатерины донесся печальный вздох.
— Ну так, стало быть, Орловы к разбойнику подались. Там их искать и след.
— А коли они слух пустили, чтобы с толку нас сбить? Мы все силы на Яик пошлем, а они?то как раз морем из России и утекут.
— Мудро говоришь, Александр Иванович, да только я Гришку с Алеханом знаю, не таковы они, не по их уму. Цепляйся за хвост да держи покрепче, так всю лису из норы и вытянешь. Ищи, кто слухи распускал, они наверняка знают, куда и как Орловы подались. — Она ненадолго задумалась. — А жену Алехана ты вот что, в каземат не сажай, пусть в Петропавловке живет, но с уважением. О том же, что она умом повредилась, — никому ни слова. При случае будет чем с Алексеем Григорьевичем поторговаться.
На канале связи послышался встревоженный голос Колонтарева:
— Вальдар, что такое? Ты что, оставил свою боевую подругу в Питере?
— Да нет, — я включил картинку, — вот она сидит. Интригует против меня, в общем, занята своим обычным делом.
— А Шувалов тогда кого поймал? Ляхи какие?то появились. Поручик застрелился. Что это еще за балаган?
— Ума не приложу. Ты вроде поближе, попробуй разузнать. Одно тебе точно могу сказать — эта самозванка со мной. А сколько их всего у Шувалова припасено, вопрос не ко мне.
— Ладно, я тут сам порою. Да, чуть не забыл, привет тебе от дяди. Он уже здесь, в Колонтарево, приходит в себя после операции.
— Ему от меня также. Скажи, что очень соскучился, не хватает мне его тут очень…
— Это он уже понял. Ладно, продолжаю давать сводку с полей.
— …давеча удалось взломать шифр, коим французский посол де Керберон свои депеши в Париж секретил. Отныне мы можем всю его переписку читать, точно Священное Писание.
— Что ж, дельно. Представь доклад мне по сему вопросу. А о Калиостро что слыхать?
— Сегодня днем вернулся в Санкт?Петербург. По его словам, ездил за город на пикник. Тогда же ему было вручено предписание покинуть столицу.
— И что, собирается?
— Матушка?императрица…
— Ну, говори, что замолк?
— Матушка?императрица, Калиостро уже покинул город.
— Экий быстрый. И куда же он подался?
— Сие неведомо, ваше величество. Видать, ему и вправду сам нечистый помогает. Он покинул город из всех семи застав одновременно.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Мы всегда готовы прийти на выручку. Была бы выручка.
Девиз налетчиков
Как докладывает посол вашего величества князь Барятинский, в Тулоне, ожидая приказа отплыть в Америку, стоит эскадра адмирала д'Эстена. На судах нагружено знатное количество ружей, бомб, шесть мортир крупного калибра, есть инструменты для раскаления ядер, парусные полотна и на полгода провианта.
— Велика ли эскадра?
— Десять линейных кораблей и семь фрегатов.
— Да, сила немалая. Король Людовик, стараясь побольнее укусить Джона Буля[3], того и гляди сам себя за хвост цапнет. Сколько, ты говоришь, он уже передал инсургентам через сочинителя Бомарше?
— Один миллион ливров, ваше величество, и еще один намеревается передать в самом скором времени.
— Денег король Людовик не жалеет. А каков государственный долг Франции?
— По сведениям генерального контролера финансов французского двора — один миллиард двести пятьдесят миллионов ливров. Однако же, по более верным сведениям, кои перед королем оглашать не решились, в полтора раза больше. Так что, выходит, в год его величество тратит налоги как бы на три года вперед.
— Что и говорить, рачительный хозяин. Но долго ли так жить сможет? А ведь все ему неймется, глупый осел. Как он не поймет, — поддерживать мятежников, даже если мятеж против твоего кровного врага, дело глупое и весьма опасное. Мятежные идеи заразны, как чума. Ты думаешь, я не сочувствую колонистам? Сочувствую. Они мне ближе и понятнее, чем их полоумный сюзерен Георг III. Да, они, безусловно, правы, говоря, что введенные королем налоги убивают торговлю, что невозможно управлять страной, сидя за морем, что колониальные чиновники неизбежно становятся рвачами и взяточниками, но дело?то не в этом! Чего добьются мятежники, пытающиеся утвердить свою независимость силой оружия? Долгих лет войны? Опустошения своей земли? Вероятного поражения и расправы с зачинщиками в назидание остальным? Скажи, хохол, в этом и состоит их хваленая масонская мудрость?
— Но, ваше величество…
— Я тебе больше скажу. Быть может, Господь отметит правых, и инсургенты возьмут верх. Сколько будет стоить им эта война? Десятой доли потраченных в пороховой дым денег хватило бы, чтобы купить весь английский парламент и заставить его проголосовать за дарование независимости в обмен на лояльность! Допустим, что Вашингтон и его приспешники победили. Что же им досталось? Громадный долг, который необходимо отдавать банкирам, а отдавать нечем? Так что, помяни мое слово, пойдет их свобода и независимость в заклад, как старое платье в лавку ростовщика. В высокой политике, хохол, прыгать нельзя, но след продвигаться вперед неспешными шагами. Отсутствие верховной власти не превращает толпу рабов в народ. Еще Руссо говорил, что свобода может быть лишь между людей обеспеченных и образованных. Нищета же у власти — это разбой, и по?иному быть не может. Я и сама превыше всего ценю свободу. Свобода — душа всего, без нее все мертво. Я хочу, чтобы повиновались законам, но не рабов. Рабство есть политическая ошибка, которая убивает соревнование, промышленность, искусство и науки, честь и благоденствие. Но свободным человеком невозможно стать по приказу, по чьей?то высочайшей воле. До свободы сердцем, умом, душой дорасти надо. И лишь единение сознательных граждан с государем, отечески пекущемся о народном благе и устройстве государства, есть залог достижения свободы. Все же остальное — заговор тщеславных дураков и хитрых заимодавцев…