— Потому, что там суждено родиться будущему герою американского эпоса Тому Сойеру.
— Да, — огорчился Лис, — нельзя оставлять угнетенный американский народ без национального героя. Нехай себе рождается. Сосредоточимся на Потомаке.
Сбор казачьей старшины всегда дело неспешное. Пока выборные «енералы» и «полковники» доели свои щи с пампушками, пока вкусили казенного зелья для мысленного разогреву, пока добрели до барской усадьбы и расселись кругом, кто на что успел, прошло не менее часа.
— Ша! — рявкнул Лис, перекрывая голоса собравшихся «полевых командиров».
— Ша, громада! Шо вы бубните, как бабки на привозе. Ша, царь речь толкать будет!
По этой команде гомон стал в два раза громче. То ли старшина оскорбилась словечком «бубните», то ли обрадовалась, что батька атаман по возвращении от императрицы все еще сохранил способность разговаривать. Пугачев картинно вошел в «зал заседаний», стараясь манерой и движением походить на виденную ночью императрицу. Он занял свое место, обвел взглядом. собравшихся и, помолчав для солидности что?то около минуты и начал:
— Добрый день, господа енералы. Не хочу тратить ни своего, ни вашего времени, а потому сразу к делу. А оно у нас жуть како серьезное.
— Говори, государь! Давай, батька! — понеслось по «залу»;
— Тихо, в бога, в душу! — прикрикнул Пугачев. — Ща буду речь держать. — Собравшиеся притихли, любуясь царственными манерами своего монарха. — Значить, стренулись мы с Катькой. Она, как есть, в ноги мне повалилась, умоляла все обиды, кои она чинила, заради Господа простить. И впредь богом клялась не творить зла и неправедности на Руси. Я от всех от вас по доброте душевной отпустил ей обиду злую. Женка все?таки. — Зал завороженно молчал, внимая пугачевским бредням. — Вон Закревский сбрехать не даст, — кивнул головой
— Не дам, батька, не дам, — радостно согласился Лис. — Коли ты соврешь, я зараз покраснею.
Пугачев подозрительно поглядел на своего советника. До красноты ему было еще далеко, примерно эдак жбан горилки.
— Так вот, — продолжал докладчик. — Повинилась мне Катерина во многих грехах своих, кои я здесь сказывать не буду. Почто из избы сор выносить? А токмо один из них всех горше, и вина за то на Катьке немалая. Прогуляла она, пробоярила исконные наши заморские вотчины и дедины. Закревский, как то бишь они именуются?
— Русь Заморская, государь?надежа.
— Точно.
— Ой, чулы б вы, браточки, як там ныне кляти вороги именують наш родимый остров Буян. Ньюфаундленд, — произнес Лис с мерзкой гримасой, будто сплевывая ненароком попавшего в рот таракана. — Повбывав бы.
— Слыхали, шо енерал бает! Поругание и запустение в исконных наших землях. — В уголках глаз Пугачева блеснули слезы, скупые, как профсоюз ростовщиков. — Катька сама хотела было туда сунуться, да кишка у нее тонка. Братана своего позвала, короля аглицкого, — тоже жидковат. Нет в них могутной русской силушки, — поднимая голос до очень «фортэ», гремел Пугачев. — Нет в них хороброго духа русского, войска настоящего. А кто лучшее в мире войско?
— Мы! — рявкнула завороженная старшина.
— Кого пуля страшится, перед кем сабля трусится?
— Пред нами. — горланили казаки.
— Кто един, как пальцы в сжатом кулаке? — Пугачев поднял сжатый кулак вверх, не то угрожая небесам, не то подсказывая старшине искомую разгадку.
— Мы! — в экстазе ревели его сподвижники.
— Пока мы едины, мы — непобедимы! — казалось, уже сам заведенный своим шаманством, выпевал Пугачев. — Освободим от лютого ворога отчины и дедины! Омоем ворожьей кровушкой сабли наши острые!
— Любо! — орали атаманы. — Любо, государь! Любо!
— Ну что, Вальдар, можешь приезжать за ответом. Да не забудь там напеть кому надо про особые заслуги.
— А у кого какие вопросы есть, отеля на них ответит мой енерал?аншеф Закревский. — Пугачев развернулся и, не прощаясь, вышел из зала.
— Ну что, — резюмировал увиденное Лис, — как говаривал дедушка Ленин: «Мысль, овладевшая массами с особым цинизмом, в извращенной форме, должно быть, очень дельная мысль».
Потянулись серые будни, день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. Каждодневная суета подготовки к отправке за море экспедиционного корпуса князя Заволжского. Под этим именем Пугачев значился во всех официальных документах, хотя в герольдии, похоже, не спешили записывать сей гордый титул в число других княжеских родов. Впрочем, насколько мне было известно, подобная вольность в обращении с титулами в почти родном мне XVIII веке была в порядке вещей. Тот же Калиостро менял себе титулы, словно парики. Да и что Калиостро, будущий наследник российского престола цесаревич Павел, совершавший не так давно свадебное путешествие по Европе, скрывал свое имя за многозначительным титулом графа Северного.
Дело шло своим чередом. Контуры предстоящей авантюры становились все более реальны. Оставленный Екатериной надзирать за подготовкой экспедиции, я сбивался с ног в разъездах по России, стараясь выбить хорошее оружие в Туле, добротные холсты в Иванове, верховых коней в Малороссии и многое, многое другое, без чего нашествие на североамериканские колонии столкнулось бы с массой неразрешимых проблем.