Мне было грустно слушать эту прочувственную речь. С одной стороны, меня не могли не тронуть его слова, с другой, я понимал, что Редферна необходимо куда?то спровадить. Объяснять фокусы с исчезновением хозяина, словно броши в руке Калиостро, будет, пожалуй, тяжеловато.
— Это мой приказ, — завершил монолог лорд Баренс. Он застонал и, забывшись, откинулся на подушки.
— Слушаюсь, ваша милость, — с явной неохотой ответил преданный слуга.
Вот наконец указатель на столбе оповестил нас, луп что мы въезжаем в Колонтарево. Многоголосый лай собак, извещавших местных жителей о нашем приезде, позволил мне насчитать дворов до семидесяти. Господский дом отделялся от села небольшой липовой рощей, посаженной, может быть, лет пятьдесят назад. Аккуратная аллея, ведшая через рощу к воротам усадьбы, была посыпана щебнем, хрустевшим под колесами и щелкавшим по днищу кареты барабанной дробью.
В господском доме не заставили себя ждать. Ворота открылись, едва мы приблизились к ним, и слуги, явно предупрежденные о цели предстоящего визита, уже ждали с носилками в руках.
— Хозяин где? — крикнул я, выскакивая из кареты. Дворня смерила меня взглядом и откровенно промолчала.
— Я спрашиваю, где хозяин? — рявкнул я еще громче. Слуги помогли Редферну уложить лорда Баренса на носилки, но вновь не проронили ни единого звука.
— Не стоит кричать, — услышал я голос громкий и гулкий, как вечевой колокол. — Они все немые. Я хозяин.
Я оглянулся на говорившего. Он стоял на лестнице перед домом, придерживая входную дверь. У него было росту изрядно за шесть футов, богатырское сложение и резко очерченное лицо римской статуи.
— Позвольте представиться. Кавалергардского корпуса капрал и Екатеринославских кирасир капитан Василий Колонтарев. — Он сделал знак слугам внести лорда Баренса в дом.
Ну конечно же, конечно же, «предчувствия его не обманули»! Передо мной был давешний страж кабинета государыни.
— Вот же некстати угораздило, — мрачно произнес он. — Я едва успел с караула смениться. С дежурным прапорщиком насилу договорился, чтобы отпустил, но к утру я должен быть во дворце. Не дай бог, опоздаю, неприятностей не оберешься. Пойдемте, лорд Камварон. Слуги, конечно, немые, но в масонский храм мы его с вами понесем сами. Не хватало еще, чтобы они на камеру перехода наткнулись.
Слуги капитана Колонтарева в полной тишине пронесли лорда Баренса через дом, спустились в подземелье и поставили носилки возле стены, сложенной из грубо отесанных каменных блоков. Резидент сделал им прощальный жест рукой, и они, толкая друг друга, опрометью бросились вверх по лестнице так, будто последнего надлежало принести в жертву невиданному чудовищу, живущему за стеной.
— Грубый камень есть символ внешнего мира — мира профанов, — произнес резидент.
— И его надлежит обрабатывать. — Он подошел к стене, надавил на один из блоков, тот повернулся, демонстрируя скрытое металлическое кольцо. Конечно же, Колонтарев за него потянул, и, конечно же, стена мягко повернулась вокруг оси, только где?то в ее глубине послышался звук уходящей вниз железной цепи. Мы внесли лорда Джорджа в потайной храм, и дверь так же мягко затворилась за нами. — Вот видишь, — продолжал хозяин поместья, — здесь стены неотесанны, как и снаружи, но потолок поддерживают квадратные колонны из отшлифованного камня. Это символ ученичества.
Помещение, следовавшее за «прихожей», было покрыто матерчатыми драпировками и, что самое противное, имело потолок, заставлявший нас идти, согнувшись в три погибели. Освещено оно было более чем скудно: под потолком висел металлический треугольник с тоненькими свечечками по углам.
— Свет трисиянный, — пояснил мой «экскурсовод». Картинка, представшая моему взору при трисиянном свете, имела характер явно медицинско?кладбищенский: в одном углу был расположен черный стол, украшенный парой берцовых костей и непременным черепом. Глазницы черепа мерцали голубовато, очевидно, подсвеченные горящим спиртом. Здесь же находились песочные часы и раскрытая книга, судя по толщине, то ли поваренная, то ли Библия. Из противоположного угла на нас взирал гренадерского роста скелет с табличкой на груди. «Ты сам таков будешь» — гласила надпись на ней. Что ж, спорить с подобным утверждением было затруднительно, уже сейчас я чувствовал в себе что?то родственное этой человеческой арматуре. Оставшихся два угла, конечно же, не нарушали единство стиля. В каждом из них пристроилось по гробу, правда, один из них был гостеприимно распахнут, а во втором уже пристроился полуразложившегося вида мертвяк, судя по отсутствию запаха, явная фальшивка. «Здорово они тут веселятся, — подумал я. — Стивен Кинг отдыхает».
— Труден путь добродетели, — ни с того ни с сего брякнул Колонтарев.
— Да я и не спорю. А уж с носилками в руках и подавно.
Мы покинули кладбищенскую залу и стали спускаться еще ниже по скользким ступеням.
— Вы это что, специально? — Мой тяжкий вздох мог бы разжалобить стены.
— А как же! — обнадежил меня проводник. — Уставы гласят: елико возможно, должно теснить путь испытуемого, вести его против всех свирепствующих стихий на испытания духи и воли его.