— Это не важно. Речь все равно пойдет о другом.
— О чем же?
— О вас, дорогой граф. С момента нашей первой встречи я узнал о вас много странных вещей, которые, вероятно, интересовали бы меня исключительно в качестве курьеза, но теперь они вплотную коснулись моей личной жизни.
— Вот как, — усмехнулся Калиостро, уже вполне взявший себя в руки. — И что же это?
— Сейчас расскажу, — кивнул я. — Давайте так, сначала буду говорить я, а потом вы. И, пожалуйста, без утайки. Вы же сами прекрасно понимаете, я скажу не все, что знаю, и если что?то из того, что скажете вы, не будет соответствовать тому, что мне известно, поверьте, участь ваша будет горька.
Итак, я оставлю в стороне ваши масонские похождения, они интересуют меня в малой степени. Разве что ваша связь с фон Рейхелем, за спиной которого здесь стоит Панин, а по ту сторону Балтики император Фридрих. У всех у них навязчивая идея поменять на троне слишком самостоятельную Екатерину на туповатого, страдающего мистицизмом царевича Павла.
— Если вы действительно собираетесь остаться в России, не забывайте, что это ваш будущий император.
— Я же сказал, мне это не интересно. Занятно другое. В какой?то момент планы этой троицы совпали с вашими. Заметьте, именно совпали. И вы решили помочь сим малопочтенным господам поменять действующую императрицу на ее омоложенный макет.
— Вы так считаете?
— Я видел двойники Фике у вас во флигеле.
— Ну и что?
— Ровным счетом ничего. Как и прибытие практически вместе с вами в Петербург омоложенной герцогини Кингстон. Но если вы забыли, граф, я вынужден вам напомнить, что герцогиня Кингстон до омоложения и после него — это две разные женщины. Именно эту судьбу вы уготовили и императрице.
— Вы так думаете? — Калиостро удивленно поднял брови.
— Нет, я это знаю. И заметьте, я могу это доказать. А еще я могу вам напомнить о некой заброшенной башне в Средней Франции. Точнее, о подземелье под ней. — Магистр остановился, будто пораженный молнией. — Я вижу, вы вспомнили.
— Это она вам сказала? — бледнея, выдавил из себя «граф Феникс».
— Нет, к сожалению, она мне не могла этого сказать. Но не один вы, ваше сиятельство, накоротке с духами и умеете заглядывать в прошлое. Вероятнее всего, дело обстояло следующим образом: вы познакомились с Бетси Чедлэй, точнее, тогда Бетси Геруэй, во время ее путешествия по Европе и быстро стали ее доверенным лицом, не так ли?
— Так, — не сводя с меня настороженных глаз, кивнул собеседник.
— Не буду утверждать, что вы помогли ей женить на себе престарелого герцога Кингстона. Не буду утверждать, что вы помогли ему скорее отправиться в лучший мир, хотя, надо сказать, во время кончины престарелого герцога вы были в Англии.
Я проверял. Но вот завещание, оставляющее все Элизабет Чедлэй, наверняка ваших рук дело. Поправьте меня, если я не прав.
— Да, — усмехнулся Калиостро, — пришлось немного поработать нотариусом. Но вот дальнейшая выходка Элизабет с ее первым мужем — это уже все дело ее собственных рук. Поверьте, она была ангельски красивой, жадной, склочной стервой. В омоложенном варианте Бетси Чедлэй куда как лучше.
— Быть может. Но Элизабет Чедлэй. А бедная девушка, которую вы лишили самое себя, которую вы томили сорок дней в подземелье, одурманивая тайными снадобьями, погружая ее в чужую жизнь, в чужие воспоминания, о ней вы подумали? Вы же знаете, что все так называемые омоложенные жертвы умирают или сходят с ума через год, от силы полтора.
— Процесс несовершенен. Сами понимаете, путь знаний тернист, но это путь, и его необходимо пройти. А девушка, — он вновь усмехнулся, — я обещал ей, что через сорок дней преданной службы я сделаю ее сказочно богатой. Элизабет же я обещал, что спустя сорок дней она вновь будет такова, как на портрете, сделанном в ее двадцать лет. По сути, я не обманул ни одну из них. Поверьте, юная Екатерина?Фике вполне была бы счастлива замужем за Григорием Орловым, если бы не ваша шпага и не происки нового фаворита императрицы.
— Здесь вы просчитались, это я вам говорю абсолютно точно.
— Вероятно, вы правы, — вздохнул Калиостро. — Я чувствовал что?то подобное. Был миг, когда следовало повернуть, и я пропустил его. Азарт большой игры пьянит сильнее, чем любое тайное снадобье. Ты упиваешься победой, постоянной и непременной победой, но потом… потом бывает страшно оглянуться назад. Однако есть тот, кто видит все. И его не обмануть даже мне. В день, когда я так скоропалительно покинул Санкт?Петербург, я видел вещий сон…
Из темноты, из полного мрака явилась фигура, окруженная ярким сиянием. Я знал, кто это. Это был мой учитель, наставник в магической мудрости Альтотас. Старец гневно посмотрел и сказал: «Граф, взгляните в свое сердце. Вспомните свои деяния. И только если сочтете, что ни одно из них не было продиктовано корыстью, тщеславием, гордостью или властолюбием, только тогда их продолжайте. Я говорю, — продолжил Альтотас, — от имени всех тех, чьим попечением вложена в вас та магическая сила, которой вы обладаете. Граф Калиостро, не увлекайтесь честолюбием, не участвуйте в интригах политических или корыстных, не дурачьте бедных глупцов, ища себе дешевой славы. Надейтесь только на Того, чье Царство — сила и слава, не губите себя. Прошу вас, послушайтесь».