— В чем же ты видишь выгоду, Алексей Григорьевич? — негромко спросил Пугачев, внимательно слушавший до этого доводы спорщиков.
— Лафайет, безусловно, герой, — четко, как обычно, начал Алексей Орлов. — И что того важнее, пользуется едва ли не отцовской любовью Вашингтона, и все, что он скажет, будет, несомненно, выслушано главнокомандующим с должным вниманием. Следовательно, наша задача сделать так, чтобы Лафайет, как бы это выразиться, перестал с нами воевать.
— Вы предлагаете взять его в плен? — спросил кто?то из присутствующих командиров.
— Ни в коем случае. Он сам должен понять, что боевые действия между нами бессмысленны и, более того, вредны для торжества тех идей, за которые он сражается.
— Все это прекрасно, но едва ли возможно, — хмыкнул давешний масон, почесывая запущенный на английский манер бакенбард. — Если, конечно, не принимать во внимание вероятность явления ему во сне ангела Господня с соответствующим сообщением.
— Нет, — покачал головой Орлов?Чесменский, — на ангелов нам уповать не приходится. Но кое?что все?таки в наших руках. Государь, — граф повернулся к Пугачеву, — план, о котором я хочу говорить, довольно рискован, но он может удаться.
— Я слушаю тебя, Алексей Григорьевич, — согласно кивнул Пугачев.
— Дело в том, что несколько лет назад, когда моя супруга и ваша сестра Елизавета Кирилловна гостила при французском дворе, она была хорошо знакома и даже дружна с юным маркизом де Лафайетом. Полагаю, в память о былой дружбе он согласится выслушать ее, если мы наделим Елизавету Кирилловну полномочиями парламентера.
— Да виданное ли дело, — усомнился кто?то из присутствующей казацкой старшины, — бабу послом отправлять?
— Цыть, дурья башка! — гневно шикнул Пугачев. — Сказал тоже, бабу! У ней в голове царский ум посажен, не то что у тебя, дырявый горшок из?под кулеша. Дело?то, может, Алексей Григорьевич, и доброе, да вот сомнение меня берет: война вокруг, как же ж мы Лизавету Кирилловну без надлежащего отряду?то пошлем. А ежели, скажем, отряд дадим, так тот же Лафайет может его за наш авангард принять. А там разберутся, не разберутся, а мертвых хоронить придется.
— Я думал над этим, государь. Почтеннейший бригадир Доманский сегодня уже упоминал, что в отряде Лафайета служит такой известный герой Польши, как генерал Пулавский. Там же, насколько мне известно, воюет и капитан Тадеуш Костюшко, с которым, если не ошибаюсь, Михал в родстве. Да и не они одни.
— О да?да, — отважный шляхтич гордо расправил плечи, — много славных сынов Польши сражаются за свободу этой земли.
— С обеих сторон, — добавил Орлов?Чесменский. — Об этом я и говорю. Пан Михал водит свою бригаду в атаку под алым стягом с белым орлом. Это знамя дорого сердцу каждого поляка. Так что вряд ли его могут спутать с каким?нибудь другим.
— Ну, положим, пошлем мы навстречу маркизу бригаду Доманского. Хорошо, коли они поладят. А коли нет? Риск велик. Да и согласится ли моя дорогая сестра ехать к старому знакомцу?
— Это ее план, ваше величество, — поклонился Алексей Орлов.
— Ну что ж, — Пугачев в задумчивости погладил бороду, — значит, так тому и быть. Михал, вели седлать коней.
— Постойте?постойте?постойте, — вмешался в совещание Лис. — Я шось не понял, я тут начальник штаба или уже шо?! Кого?то куда?то отправляют — бригада налево, бригада направо! Ежели бы я щас с гостинцем не подоспел, почитай, до конца недели на всю эту шляхетскую ораву еще б пайки выписывал. А это ж, ежели перемножить количество голов на количество сабель…
— Погоди, Лис, — одернул я своего напарника. — Генерал Закревский хотел сказать, что только что нам удалось задержать представителя английского командования, который пытался скрытно пробраться в город с тайным посланием к американскому Конгрессу.
— Вот оно как, — нахмурился «император». — О чем же таком Конгресс с англичанами переписывается? Ну?ка, волоките сюда вашу добычу, посмотрим, что за птица.
— Да птица?то знакомая, — махнул рукой Лис. — Полковник Эшли Сазерленд из штаба Корнуоллиса. — Генерал?аншеф сделал знак казакам ввести пленника. Полковник со связанными за спиной руками вышагивал гордо, демонстрируя свою отменную военную выправку.
— Я английский офицер, — начал он, оглядывая собравшихся, — и требую, чтобы со мной обращались согласно моему званию.
— Тише, Эшли, не шуми. Мы же договорились, что ты почтальон. Ты уж выбери, либо ты шпионский полковник, тогда мы возвращаемся к дереву и начинаем все сызнова, либо ты почтальон, тогда кончай базлать и давай пакет.
Очевидно, выбор полковником был сделан много раньше, поскольку, не заставляя себя упрашивать, он проговорил, стараясь придать лицу выражение благородного негодования:
— Снимите камзол и распорите подкладку под левым карманом.
Казаки не заставили себя упрашивать, и вскоре в моих руках оказался любопытнейший документ, подписанный генералом Гоу, Корнуоллисом и представителем короля в колониях графом Данмором.
Казаки не заставили себя упрашивать, и вскоре в моих руках оказался любопытнейший документ, подписанный генералом Гоу, Корнуоллисом и представителем короля в колониях графом Данмором.