А если нет, выходит, наша очаровательная герцогиня — коварная лживая тварь на службе у мошенника Калиостро, а сам я круглый идиот с мозгами в нижних полушариях. Да уж, выбор не из легких.
— Лорд Камварон, — услышал я за спиной трубный глас кавалергардского капрала, — ее величество ждет вас.
Я чуть было не поделился с бравым служакой удивлением, что не слышал, как вышел из апартаментов Безбородко, но, быстро сообразив, что в общем?то мне ничего не известно о наличии секретаря в кабинете императрицы, благодарно кивнул и вошел в предупредительно открытую дверь. Ее величество ожидали меня, сидя в глубоком кресле с книгой, будто прервав для встречи со мной чтение любимого Вольтера. Я вытянулся, как портняжный метр, и щелкнул каблуками, давая дилинькнуть шпорам. Все как учили: взгляд отважно?глуповатый, глазами поедать начальство.
— Проходите, проходите, лейтенант. Эк вы грохочете, в самом деле.
Я сделал два четких шага вперед, строго следя за тем, чтобы носок моего сапога был строго параллелен полу.
— Ну что, молодец.
— Ну что, молодец. — Екатерина, похоже, подбирала слова для начала разговора. Она глядела на меня пытливо, словно пытаясь понять, кто перед ней: боевая машина, какой я кажусь, или же это только притворство. Я не стал облегчать ей задачу. — В службу нашу просишься?
— Так точно, ваше величество! — гаркнул я.
— Экий ты, братец, шумный, — поморщившись, произнесла она. — Не ори, будто тебя режут.
— Слушаюсь, ваше величество, — ответил я, понижая тон.
— Ну что, лейтенант, поведай нам о себе. — Екатерина откинулась в кресле, приготовившись слушать печальную повесть о моих похождениях.
— Прошу простить меня, ваше величество, — вновь пробарабанил я, — в моей жизни нет ничего такого, что бы могло привлечь внимание вашего величества.
— Эк ты заладил: величество, величество. Сама знаю, что величество. И скромничать нечего, чай, офицер, а не красна девица. О подвигах твоих нам уже известно. В Англии герцог Гамильтон, в море известный капер Джон Пол Джонс, а здесь вчера Григорий Орлов. Ловок ты, лейтенант, шпагой махать.
— Я защищал свою жизнь и честь, ваше величество.
— Ой ли! — усмехнулась Екатерина. — Ни за что не поверю, что сам в драку не лез. Ну да ладно, это все дела былые. А вот скажи?ка мне, лейтенант, вчера ввечеру к контр?адмиралу фон Ротту ты ходил?
— Так точно, ваше величество, — выпалил я. — Сопровождая поручика Ислентьева.
— Вот оно как! И с чего это вам вздумалось к нему в гости идти?
— Ваше величество, прежде чем рассказать вам о причинах, побудивших меня на подобные действия, я прошу у вас милости. Милости не для себя, но для человека, спасшего мне жизнь; для человека, коего злодейство фон Ротта лишило чести и Родины.
— Ну, коль нет на нем вины, то и наказания, стало быть, нет. А уж за верность и заслуги и подавно награждать следует.
— Ваше величество, камердинером моего дяди… — Тут я поведал Екатерине историю Петра Реброва, по возможности живописуя его приключения, странствия и старания вернуться домой и открыть преступления командира «Ганимеда». — Однако, ваше величество, поручик Ислентьев, офицер вашей тайной канцелярии, еще до нашего с ним знакомства подозревал о злоумышлениях адмирала фон Ротта против вашего величества. И когда я поведал ему о прежнем злодействе адмирала… Мы пришли к нему в дом на свой страх и риск, дабы не дать негодяю возможность свершить коварный замысел.
— За чаркой водки, поди, решали? — усмехнулась Екатерина. — Ну да ладно, победителей не судят.
— Ваше величество, — чуть помедлив, произнес я. — Я дал слово чести Герману фон Ротту, что ежели он чистосердечно сознается в своем участии в заговоре, то былая его вина не будет помянута.
Взгляд Екатерины помрачнел и приобрел ледяную холодность.
— Ты, голубь, за тайную канцелярию впредь слово чести не давай. Коли правда то, что ты говоришь, предательством фон Ротта немалый вред Государству Российскому нанесен. Но памятуя заслугу твою, так и быть, будь по?твоему. Коли об этом просишь, пусть сие будет твоя награда.
— Благодарю вас, ваше величество. Никакой другой награды мне не надобно.
Екатерина усмехнулась и поглядела на меня еще более заинтересованно, чем прежде:
— Так уж и не надо! Или ты всю жизнь в лейтенантах сидеть намерен?
— Я воин, ваше величество, и честно выполняю свой воинский долг. Награждать же за это — не мое дело.
— Что ж, толково говоришь. Да, судя по всему, ты храбр и честен. Будет у меня к тебе дело. Справишься — быть тебе в чинах и в милости. Ну а нет, милость моя тебе уже не понадобится.
Справишься — быть тебе в чинах и в милости. Ну а нет, милость моя тебе уже не понадобится.
— Никто из рода Камдилов не чурался опасности. Недаром девиз нашего рода «Верная рука».
— Славно, — покачала головой Екатерина, — весьма славно. Тогда слушай. Надлежит тебе ехать в лагерь мятежника Емельяна Пугачева, отвезти ему тайный пакет и, коль решится он оставить злодейство, тайно же доставить его для переговоров в указанное место. До ставки полковника Михельсона дам тебе конвой, после с толмачом поедешь. В толмачи же тебе назначу дружка твоего, поручика Ислентьева. Емельке можешь передать, что на время переговоров я обещаю сохранить его жизнь и свободу. Коли орда разбойная стоять будет, то и я велю огня не открывать. Ну а ежели не согласится, скажи, что впредь пощады никому не будет, всех велю казнить лютой смертью. — Екатерина произносила фразы со скоростью орудийных залпов, и мне виделось, как эти слова?ядра долетают до цели, рвутся на множество осколков, калеча и унося жизни в пестрых рядах пугачевской босоты. Я стоял словно оглушенный, стараясь не показать свое изумление столь неожиданной новостью. У меня как?то в голове не укладывалось, что можно вот так вот взять и послать с заданием величайшей государственной важности человека, пусть даже заведомо храброго, но все же едва знакомого. Тем более при таком широком выборе кандидатур. Но не высказывать же свое удивление перед лицом императрицы.