Колкость лорда Баренса по поводу моих умственных способностей была не слишком корректна, но, думаю, утверждение о том, что я назубок знаю всю таблицу умножения и читал Пушкина в подлиннике, не смогло бы поколебать его предвзятого отношения. Но, как ни считай, выбор был невелик: либо Екатерине понравится результат сегодняшней дуэли и победитель получит приз за отличное фехтование, либо участь моя будет горька, как салат из алоэ. Согреваемый подобными размышлениями, я добрался наконец до особняка герцогини Кингстон, где обещал находиться вплоть до прихода секундантов.
Леди Кингстон приняла меня радостно, но, как мне показалось, это была радость ребенка, надолго оставленного одного дома и дождавшегося наконец прихода взрослых. Герцогиня была любезна и грациозна, она была восхитительна, но все же в фигуре ее чувствовалась напряженность. Так молодая актриса, зная назубок играемую роль, боится сбиться и выйти из образа.
— Я решила сегодня ввечеру устроить бал в честь своего приезда в Россию. Иллюминация, фейерверк, танцы до упаду! Все молодое и веселое в Петербурге должно быть на моем балу. Вы любите балы, Вальдар? — возбужденно пропела она, кружась, будто в танце, по залитой солнцем парадной зале.
— Нет, — признался я, качая головой. — Слишком ярко, слишком шумно, слишком много людей.
— Ну да, я все время забываю, что вы росли в провинции, — останавливаясь, мило улыбнулась леди Кингстон — Мой дорогой, все это в прошлом. Ныне вы находитесь при одном из самых блистательных дворов Европы. Пожалуй, я должна стать вашей учительницей: привить вам хорошие манеры, придать вам должный лоск. Поверьте, вы можете стать самым блестящим кавалером. — С деланной суровостью она погрозила мне пальчиком. — Запомните, милорд, сегодня вечером у вас первый урок. И не смейте отказываться. Я не приму вашего отказа.
Поверьте, вы можете стать самым блестящим кавалером. — С деланной суровостью она погрозила мне пальчиком. — Запомните, милорд, сегодня вечером у вас первый урок. И не смейте отказываться. Я не приму вашего отказа.
Мысль моя моментально унеслась лет на пятнадцать назад в стены Итона. Когда?то меня уже учили хорошим манерам. Склонившись и сделав шляпой росчерк изысканный, как каллиграфический иероглиф мастера дзен, я заворковал по?французски с притворным вдохновением и придыханием:
— Сударыня, благодарность столь переполняет мою душу, что слова просто не в силах выразить глубину и нежность чувств, которые ваша речь разбудила во мне. Я недостоин ваших трудов, ибо лишь пение ангелов, коим сопровождается всякий ваш шаг, может быть той наградой, которая заслужена вами по праву. И если служение мое, та малая лепта, которую я могу принести вам, удостоено будет единого вашего благосклонного взгляда, то я и саму жизнь свою готов положить на алтарь служения вам как истинному свету моего бытия! — В конце этой фразы у меня закончился воздух в легких, иначе я мог продолжать нести подобную галиматью еще довольно долго. — Бетси, вы хотите слышать от меня такие речи?
— Нет, — вздохнув, покачала головой леди Чедлэй, вдруг принимая вид спокойный и серьезный. — Они вам действительно не к лицу. Но увы, при дворе свои законы.
— Вряд ли я долго задержусь при дворе. Сегодня я подал прошение в адмиралтейство с просьбой о зачислении меня во флот ее императорского величества.
— Неугомонный, вы вновь бредите морем! Слава богу, я не бредил вообще и морем в частности, но если выбирать между придворным чириканьем и открытым морем, второе, на мой взгляд, было предпочтительнее. Постучавшись, в гостиную вошла юная служанка герцогини:
— Милорд Вальдар, к вам пришел какой?то гусарский поручик Никита. Он говорит, что выступает вашим секундантом.
— Спасибо, Вирджиния. Попроси его войти.
— Слушаюсь, сэр, — присела она в изящном книксене. Вирджиния вновь исчезла за дверью.
— Вальдар, вы с кем?то дуэлируете? Боже, когда же вы успели? — В голосе герцогини чувствовалась неподдельная тревога.
— По дороге сюда я зашел выпить чашечку кофе. Ну вот, слово за слово…
— О боже! Всего лишь чашечку кофе! И кто же ваш противник? — все так же возбужденно бросила леди Чедлэй.
— Граф Григорий Григорьевич Орлов.
— Несчастный! Ведь это же фаворит императрицы! — в ужасе воскликнула моя наставница светских манер. Я развел руками:
— Другие меня сегодня еще не вызывали.
— Господи, вы погубите себя, — произнесла она, переходя на полушепот. — Но как бы то ни было, постарайтесь выйти победителем. Если же случится непоправимое, вы можете рассчитывать на мою поддержку. Я богата, я помогу вам бежать из этой страны.
— Миледи, — улыбнулся я. — Не странно ли думать о бегстве, даже не вступив в бой.
— Главное — возвращайтесь, — как?то очень тихо проговорила она.
К месту дуэли мы прибыли минут за пятнадцать до назначенного срока. Лодочник, ожидавший клиентов на берегу Невы, исподлобья взглянув на двух господ, просивших перевезти их на остров Голодай и затем вернуться за ними через час, утвердительно кивнул головой. Всю дорогу к острову он не проронил ни слова, усердно налегая на весла и шумно выдыхая при каждом гребке. Целковый, выданный мной по настоянию поручика Ислентьева, должен был, видимо, напрочь отбить память у нашего перевозчика. Я сильно в этом сомневался, но, как объяснил мне по дороге мой новый приятель, маршрут, проложенный благородными господами к этому острову, не оставлял у лодочников сомнений в целях «прогулки».