— Ваша милость, их светлость просит вас пожаловать к ней в карету. Она желает говорить с вами.
Ислентьев посмотрел на меня испытующе.
— Хорошо, иду, — кивнул я.
Признаться, не люблю я этих встреч?послесловий, когда уже все сказано и все точки расставлены. Но, видит бог, всякий раз что?то неведомое тянет вновь услышать звук любимого голоса, вновь заглянуть в любимые глаза в поисках иной правды. Как будто есть она, эта иная правда. Я накинул на себя камзол, снятый во время игры, и последовал за кучером, с каждым шагом все более и более желая вернуться и все же невольно ускоряя движения, чтобы опять увидеть Ее.
Я накинул на себя камзол, снятый во время игры, и последовал за кучером, с каждым шагом все более и более желая вернуться и все же невольно ускоряя движения, чтобы опять увидеть Ее.
Дверца кареты была отворена.
— Ваша светлость. — Я поклонился, прижимая к груди треуголку. — Надеюсь, дорога была приятной? Признаться, не ожидал вас здесь увидеть.
— Милорд Вальдар, — произнесла леди Кингстон и замолчала, словно не зная, что говорить дальше.
Мы молчали, глядя друг на друга, понимая, что кто?то из нас должен первым прервать молчание, но чувствуя, почти зная, что каждое слово, произнесенное в эту минуту, будет звучать фальшиво, подобно оловянному шиллингу.
— Милорд Вальдар, — вновь повторила герцогиня, — вы уехали прочь, даже не поблагодарив меня за гостеприимство. Вы оскорбили меня своими нелепыми подозрениями, своим поведением, недостойным дворянского звания. — Она вновь замолчала. — И я… я хочу сказать вам… что не люблю вас и… и не желаю больше видеть.
Я стоял молча, стараясь не вслушиваться в слова, чтобы самому не сорваться на бессмысленные речи, стоял, жадно глядя в глубь кареты, где странным колдовским блеском горели глаза любимой женщины, как бы, черт возьми, ее ни звали! Я смотрел в эти глаза в поисках той самой иной правды и, кажется, видел ее.
— Пойдем. — Я требовательно протянул руку, помогая леди Чедлэй покинуть карету. — Пойдем, Бетси.
Она безропотно повиновалась, словно всю дорогу только и ждала, когда я протяну руку ей навстречу.
— Вдохни этот воздух, — тихо произнес я. — Он такой удивительно пьяный. Ты чувствуешь?
— Просто ты напился со своими друзьями офицерами, а теперь все валишь на воздух, — грустно глядя на меня, произнесла она. — Ты бежал из дома с этой…
— Прошу тебя, оставь. Я не хочу сейчас говорить ни о чем, что связано не с нами. Сегодня купальская ночь. Я не знаю, что это значит, но чувствую, что это важно. Пошли. Кроме нас с тобой, здесь нет никого. Все это тени из другого мира. Сейчас мы уйдем из него, и пусть там останутся наши имена и титулы. Все это мишура, всего этого нет, только мы с тобой реальны. Ты и я.
— Да, Вальдар, воздух действительно пьянит. Ты чувствуешь? Он пахнет вишней. — После моей сумбурной речи глаза Бетси волшебно сияли, отражая свет далеких звезд.
Я никогда не отличался сильным обонянием и с трудом бы мог отличить запах персика от запаха той же вишни. Но в этом воздухе действительно стоял какой?то дивный аромат, вобравший в себя, казалось, сам дух жизни и творения.
— Куда мы идем? — спросила она, вкладывая свою маленькую ручку в мою ладонь.
— Не знаю. Когда дойдем, мы узнаем об этом наверняка. Я чувствую, сегодня нельзя запираться в скорлупе стен. Эта ночь действительно дивная, и, куда бы ни пошли, мне кажется, она сама положит дорогу нам под ноги. Пошли за луной, милая.
Мы шли вдоль обочины дороги по колено в траве, словно жемчугом усыпанной росой, упорно не желая сворачивать на истерзанный копытами и колесами шрам тракта. Вокруг нас что?то чвикало, сверчало, где?то в лесу раздавалось уханье филина, но почему?то сегодня оно казалось не зловещим, как обычно, а каким?то разухабистым, словно крючконосый разбойник пустился вприсядку, словно гусары нынче на постоялом дворе. Ветви дерева преградили нам путь. От них веяло теплым сладковатым тягучим и нежным запахом. Я приподнял одну, освобождая дорогу любимой. Не знаю почему, но мне не хотелось расставаться с этим ароматом. Я отломил маленькую веточку, украшенную несколькими листиками и незамысловатым пахучим соцветием, и протянул ее своей спутнице.
— Представь себе, что это букет роз. Она улыбнулась немного печально и провела кончиком указательного пальца по клейким треугольным листочкам.
— Это липа.
Мы не заметили, как свернули на тропинку, и теперь шли, углубляясь все дальше и дальше в лес, и тропка, по которой мы ступали, казалась волшебным клубком, разматывающимся перед нами. Внезапно путеводная нить оборвалась. Речушка, да что там, просто широкий ручей, весело скакавший меж кустов подлеска куда?то вдаль, жизнерадостно журча и рассыпаясь брызгами о замшелые валуны, был непреодолимой преградой для одетой в длинное платье Бетси.
— Ну что, идем дальше или поищем другой путь?
Она отрицательно качнула головой:
— Другого пути нет, идем дальше.
— Тогда держись.
Я легко подхватил ее на руки и шагнул в воду. Поток был неглубоким, но скользкие камни на дне таили неприятные сюрпризы, заставляя то и дело балансировать, чтобы сохранить равновесие.