Я насупился:
— В конце концов, я не просил переводить меня в оперативный состав.
— Правильно, не просил. Это я просил, чтоб ты, дорогой мой, наконец делом занялся. Ты меня под монастырь подводишь, ты это понимаешь?
Я вздохнул и промолчал. Рассел остановился и махнул рукой:
— Ладно, черт с тобой, прорвемся. Что я тебе скажу: чемодан без ручки ты себе откопал преизряднейший. Царевну твою нельзя ни здесь оставлять, ни отпускать в одиночное плавание. Придется тебе ее к Пугачеву тащить. Как именно — сам придумаешь, не маленький. Впредь будь осмотрительней. В напарники тебе даем нашего агента у Пугачева Сергея Лисиченко, тоже не бог весть что, но все же у него вторая операция. Старшим назначаешься ты. Но если завалишь дело, тебя ждет глад, мор и сорок казней египетских или сколько их там есть. Да, кстати, — сказал он, значительно смягчаясь, — от Баренса тебе привет. Операцию ему сделали, завтра?послезавтра доставят в Колонтарево, Пусть там отлеживается. Между прочим, Баренс тебя почему?то хвалит. Я ему, правда, еще не рассказывал о твоем благородном порыве. Ну да ничего, даст бог, научишься. Скажи, в этом доме есть что?нибудь выпить? В горле пересохло, как в орудийном стволе после канонады.
Обрадованный окончанию разноса, я послал слугу в винный погреб, и мы выпили за мое боевое крещение, будь оно трижды неладно.
В четвертом часу утра я вышел во двор проводить Рассела.
— А вкус твой хвалю, — похлопал меня по плечу на прощание Рассел. — Знаешь, кого освобождать. Впрочем, герцогиня тоже хороша, особенно когда не строит из себя герцогиню. — Он помахал рукой и скрылся за калиткой.
Я направился в сад и, уткнувшись лицом в развилку какого?то раскидистого дерева, стал ждать, когда земля замедлит свое вращение, потому как успеть за ней на такой скорости было выше моих сил.
— Ты привез? — услышал я в нескольких шагах от себя голос Калиостро.
— Да, ваша милость. Точь?в?точь похожа.
Глаза мои открылись сами собой. О магических способностях моего целителя я уже был наслышан и потому не слишком удивился, увидев графа в двух экземплярах, особенно учитывая количество коньяка, плескавшегося у меня в желудке. Но все же манера великого магистра беседовать с самим собой несколько настораживала.
— Она ждет в гостинице, ваша милость. Готова поступить на службу.
— Хорошо, завтра утром приведешь ее сюда. Да только так, чтобы никто не видел.
Да только так, чтобы никто не видел.
— Слушаюсь, мессир, — низко поклонился сам себе граф Калиостро. — Сделаю все в лучшем виде.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Если две ошибки не принесли результата, попробуй третью.
Ричард Никсон
Спалось мне плохо. Мне снились Калиостры. Они в большом количестве бродили по Петербургу, беседуя друг с другом, и каждый встречный прохожий при ближайшем рассмотрении тоже оказывался великим магистром. На Дворцовой площади толпа масонов сооружала нечто вроде египетской пирамиды.
— Здесь будет дворец государыни, — интимно сообщил один из подошедших строителей.
Нет, право, соревноваться с Расселом в возможности принятия спиртного внутрь занятие препаскудное. Я заворочался в постели, пытаясь ощутить, все ли на месте. Организм ответил резкой головной болью, сдавливающей виски и заставляющей глазные яблоки вылезать из орбит. Нечего сказать, славно погуляли. Интересно, который сейчас час? Народ еще спит или я тут в рядах последних? Вопрос этот не давал мне покоя, отодвигая на задний план ударную масонскую стройку, но сил открыть глаза и добраться до часов я в себе не чувствовал.
— Как сбежала?!
— Ваше величество, вы же вчера велели перевезти ее в Царское Село, дабы иметь ее под рукой, а по пути неведомые злодеи перебили охрану и освободили самозванку.
— В живых кто остался?
— Так точно, ваше величество. Все живы. Токмо в синяках.
— Тем хуже для них. Они меня еще молить о смерти будут! В Петропавловку их, в карцер, под замок! Да пусть Шувалов людишек своих пошлет установить, не было ли заговора отпустить эту польскую гадюку. Где там этот старый хрыч Шувалов? Ни на кого нельзя положиться.
— Граф Александр Иванович ожидает вызова внизу.
— А что же это он внизу сидит? Неужто боится, что зашибу? Сюда зови!
— Слушаюсь, ваше величество.
Связь исчезла и восстановилась через несколько минут, присоединяя к уже знакомым мне голосам Екатерины и Безбородко еще один, низкий, с заметной одышкой.
— Ну что, Шувалов, — грозно вопрошала императрица, — заперся там у себя в подвалах. Выпытываешь, о чем Гришка Орлов с попами лясы точит? А что под носом творится, того уже не замечаешь?
— Так, ваше величество, — начал было оправдываться начальник тайной канцелярии, — вот же ж третьего дня только заговор фон Ротта открыли.
— Ты ври?ври, да не завирайся. Заговор фон Ротта твой поручик с английским лейтенантом, на нашу службу поступившим, с пьяных глаз раскрыли. А дарагановскую потаскуху как проморгали?! Как Алехана Орлова упустили? Ты мне об этом поведай, а то экий молодец выискался, заговор он нашел! Скажи лучше, сколько человек нападали на конвой самозванки?
— Драгуны божатся, что два десятка. А вот возница твердит что вроде бы один.
— А сам ты что думаешь?