Я скользнул взглядом по альбомному листу. Рядом с ровным, как шеренги солдат на плацу прусского императора, росчерком моего дяди красовался вполне отчетливый чернильный отпечаток пальца.
— Он так волновался, — пояснила леди Кингстон, замечая, куда направлен мой взгляд, — что посадил кляксу на столе, а я, когда брала альбом, сразу не заметила. Рукав, пальцы — все перепачкала. Конфуз был необычайный, — нежно ворковала она, улыбаясь своим воспоминаниям. — Однако все это было очень давно. Надеюсь, вы порадуете меня чем?нибудь?
— Постараюсь, миледи.
— Тогда не буду вам мешать. Полагаю, попозже вы пригласите меня танцевать. Я оставляю для вас любой танец по вашему выбору. — Она помахала мне пальчиками и удалилась, сопровождаемая шлейфом кавалеров.
Чужой души потемки — словно ночь,
Однако ночь темна лишь до рассвета,
— выводил я, —
Когда ж душа дорогу ищет к свету,
Она потемки изгоняет прочь…
Мажордом появился на пороге залы и, грохнув посохом об пол, протяжно объявил о прибытии новых гостей:
— Граф и графиня Калиостро!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Либо вы часть проблемы, либо вы часть ее решения.
Элдридж Кливер
Атмосфера всеобщего ликования, воцарившаяся в зале, наводила меня на грустные мысли. Из?за своей толстокожести я никогда не мог понять восторга, который охватывает толпу в связи с приездом очередной знаменитости. Впрочем, женщины, туго затянутые в корсеты, и сами по себе находились в полуобморочном состоянии, а уж подобная новость и подавно вызывала резкий прилив крови к голове со всеми вытекающими отсюда медицинскими последствиями. Заразить же своим настроением мужчин для прекрасных дам и вовсе дело пустяковое.
Дождавшись окончания рукоплесканий, я активизировал связь:
— Дорогой дядя, у меня для вас радостная новость…
— Фон Ротт раскололся?
— Да, раскололся. Сейчас пишет добровольную явку с повинной. Но я не об этом.
— А о чем же?
— Граф Алессандро Калиостро с супругой изволили пожаловать в Санкт?Петербург.
— Как это, изволили пожаловать? Он же вчера еще был в Митаве?! — недоуменно выпалил лорд Баренс.
— Сведения императрицы устарели, он уже здесь.
— Проклятие! Я ожидал его через неделю, не раньше. Значит, общее собрание представителей масонских лож ожидается со дня на день.
— Вероятно, вы правы.
— Что ж, расклад не самый лучший, но будем играть с тем, что есть. Постарайся не терять его из виду…
— О милорд Вальдар! — Калиостро стоял рядом со мной, глядя с вежливым интересом. — Я рад видеть вас в добром здравии. Насколько я могу судить, мой бальзам пошел вам на пользу.
— Благодарю вас, граф, — поклонился я.
— Благодарю вас, граф, — поклонился я. — Ваше лекарство буквально вернуло меня к жизни.
— Лечит природа, я только помогаю ей.
Публика вновь впала в состояние истеричного восторга. Никогда еще беседа доктора с пациентом не производила такого фурора.
— Господа, господа! — прервал ликующих мой целитель. — Я прошу простить меня и мою супругу, мы весь день были в дороге и сейчас желали бы отдохнуть. Все же, кто надеется продолжить беседу о человеческих возможностях, о тех бесценных дарах, которыми награждает нас природа и которые мы отчего?то стараемся не замечать, милости прошу завтра в вечеру в дом действительного статского советника Елагина.
— Однако его превосходительство в отъезде, — послышался чей?то неуверенный голос.
— Вы, несомненно, правы, — улыбнулся неизвестному доброхоту великий посвященный. — Но завтра утром в девять часов пятнадцать минут он вернется домой и, узнав от вас о моем приезде, решит устроить вечер в мою честь.
Публика ахнула, автоматически переключая свое внимание на собеседника Калиостро. Десяток независимых наблюдателей готовы были поклясться, что тот никогда не выезжал из России и не водил знакомство с таинственным гостем герцогини Кингстон и, соответственно, не мог находиться с ним в предварительном сговоре.
— И все же, господа, я вынужден сейчас откланяться и временно похитить у вас очаровательную хозяйку праздника. Еще раз прошу простить меня. — Калиостро поклонился с непередаваемым изяществом и предложил герцогине свою тонкую аристократическую руку. Та, глядя на графа взглядом почти завороженным, последовала за ним с радостью, точнее, с каким?то странно?радостным выражением на лице, как будто наклеенным и потому неподвижным. В душе моей шевельнулась ревность обиженного ребенка, наблюдающего, как кого?то другого гладят по голове. Невзирая на присутствие здесь очаровательной итальянки, именовавшейся супругой графа, я бы, может, заподозрил наличие тайной любовной связи между Калиостро и леди Кингстон, но во всем облике, в походке, в выражении лица герцогини было что?то неправильное, неуловимо странное, так что сама мысль о любовной страсти казалась здесь безумной.
— Что?то здесь не так, — передал я. — Герцогиня смотрит на Калиостро, как влюбленный кролик на галантного удава.
— Да, я видел, — медленно произнес Баренс, наблюдавший сцену появления магистра тайных наук моими глазами. — Возможно, он гипнотизирует леди Чедлэй, Но для чего? Непонятно. Во всяком случае, на это следует обратить внимание. И вот еще что, — Баренс немного помолчал, обдумывая слова, — я в тебе не сомневаюсь, но, будь добр, когда общаешься с Калиостро, держи связь включенной: и тебе надежней, и мне спокойней.