«Ни один военный план не выдерживает прямого столкновения с реальностью». То же было и здесь: образ Пугачева, этакая себе смесь Зорро с Ринально Ринальдини, растаял вмиг давеча в штабной избе. Ожидая увидеть себя наконец?то царицей, Елизавета Разумовская внезапно оказалась заложницей собственного титула и происхождения. Вокруг нее бушевала людская стихия, безразличная к отдельным людским судьбам. Моя гостья понимала, не могла не понимать, что повели завтра Пугачев вздернуть и ее со свитой, как нынче меня, и та же толпа, что сегодня горланила «Ура!», встречая сестру «императора», завтра с ленивым интересом будет ожидать, как выбьет из?под ее ног чурбак безмолвный нелюдь Матвей Рванов. В этом бушующем море я был для нее, быть может, злом. Но злом знакомым, и потому она хваталась за меня, как тонущий средь Атлантики негр за мачту потопленного штормом корабля работорговцев.
— Поздравляю вас с высокой наградой, господин премьер?майор, — наконец находя слова, произнесла Елизавета Кирилловна,
— Благодарю вас, — поклонился я. — Однако крест — это пустое. Сегодня вы спасли мне жизнь, и, поверьте, такого не забывают.
— Мне бы не хотелось связывать вас благодарностью. Вы спасли меня, я спасла вас — мы квиты. Далее вы можете поступать, как сочтете нужным, не оглядываясь на сегодняшнее событие.
— И все же…
— Вы абсолютно свободны. Сожалею, но за время, прошедшее с нашего знакомства, мы не стали друзьями, а потому я не хочу, чтобы вы каким?то образом считали себя обязанным мне.
— Сударыня, — заметил я, — но в то же время я не стал и не пытался стать вашим врагом. Все, что я делал, было направлено лишь на обеспечение нашей общей безопасности. Откуда мне было знать, что ваши друзья все это время находились рядом…
— Я пыталась рассказать вам об этом, господин премьер?майор, но вы слушали только себя. Судьба иногда подкидывает очень странные случайности. Порою от них можно впасть в отчаяние, если не знать, что все в жизни делается с какой?то неведомой нам целью.
— О чем вы, Елизавета Кирилловна? — недоумевая, спросил я.
— О чем? — переспросила она. — Конечно, никто не мог подозревать, что тюремная карета, в которой меня повезут, по дороге соскользнет в кювет и потеряет колесо. Конечно, никто не мог предполагать, что в этот момент по этой же дороге будете проезжать вы и что при этом окажетесь настолько благородны, что, невзирая на суровую кару, которая теперь грозит вам за мое освобождение, решите отбить меня у конвоя. Но мои друзья знали, что в тот вечер меня должны были перевозить в Царское Село. Подкупленный тюремщик известил их об этом. Они организовали засаду на дороге и ждали появления повозки. Поверьте, все это отличные наездники и превосходные рубаки, они бы отбили меня у драгун. Но появились вы и опередили их. Нас проследили до имения, в котором вы расковали меня и взяли экипаж.
Поверьте, все это отличные наездники и превосходные рубаки, они бы отбили меня у драгун. Но появились вы и опередили их. Нас проследили до имения, в котором вы расковали меня и взяли экипаж. Признаться, ни я, ни они толком не поняли, что произошло. Я и представить себе не могла, что вы действуете по собственному умыслу. Естественно, и друзья мои были сбиты с толку. Они решили, что вы посланы моим мужем. Да и я, узнав, что вы не поляк, в первое мгновение подумала то же самое. Потом мы перебрались в особняк этой сумасшедшей герцогини Кингстон.
— Я попрошу… — начал я резко.
— Извините меня, Вальдар. Мы, женщины, редко бываем справедливы друг к другу. Но она приставила к моим дверям стражу, так, как будто считала, что я ночью убегу к вам во флигель.
— Это ревность, — развел руками я.
— Из?за этой ревности графу Скарбеку пришлось лезть по водосточной трубе на крышу, а с крыши, через форточку, в мои покои. Сначала я подумала, что это вы, и очень перепугалась.
— Ну что вы, сударыня. Я тогда был занят совсем другими вещами. — Мне вспомнилась последняя попойка с Расселом.
— Утром по вашему виду я это поняла. Я пригласила вас тогда в сад, чтобы познакомить с друзьями, договориться, что делать дальше. В порту меня ждало голландское судно. У друзей были готовы документы для меня, в которых я значилась госпожой Шолль, но вы не выслушали и потащили сюда.
— Да, простите. Я был слишком взвинчен.
— Ничего. Я ведь и сама намеревалась когда?нибудь встретиться с Эмилианом Пухачевым, но я и представить себе не могла, что это будет так… — Она замолчала, видимо, вновь переживая события сегодняшнего дня. — Мне жаль, что я заставила вас понервничать, и все же я рада, что мне удалось приехать сюда не вашей пленницей, а великой княгиней. Тем более что в результате это помогло спасти вам жизнь. Теперь, когда и вы, и я свободны, предлагаю начать с чистого листа, и… Мне было бы приятно видеть вас своим другом.
— Почту за честь, — медленно произнес я. — Почту за честь везде, где это не будет противоречить моему долгу.
Дверь моей халупы распахнулась, и в проем вдвинулась пьяная образина:
— Их личество… Желают сестру свою… И енерала… В штабе. — Выдохнув это, гонец начал сползать на землю поперек двери.