— Прекрасно. Я думаю, вы предоставите ему такую возможность. Кстати, ваша светлость, я привез письмо от морского министра, дающее вам право поднять французский флаг на своей яхте. Вы можете выходить в море хоть сию минуту. Прошу вас все же дождаться, пока я сойду на берег, — пошутил Калиостро. — Завтра, знаете ли, я должен быть в Митаве.
— Но, граф, Митава…
— Вы полагаете, Митава слишком далеко от Кале? Пустое, я там буду завтра. — Я услышал тихий мелодичный звон открывающихся часов.
— Я услышал тихий мелодичный звон открывающихся часов. — Точно, завтра к вечеру. Однако давайте же займемся вашим раненым героем. Передайте лорду Баренсу, что это лечение обойдется ему в пятьдесят гиней. Это самое меньшее, на что я могу пойти, — пояснил Калиостро. — И то только из почтения к вам, сударыня.
— Благодарю вас, граф, — произнесла герцогиня своим глубоким нежным голосом. — Я действительно многим обязана этому человеку.
«Вот так новость!» — подумал я и тут же открыл глаза, почувствовав рядом с собой резкий запах нюхательной соли.
— Добрый день, милостивый государь. — Человек, стоящий передо мной, был невысокого роста, хорошо сложен, хотя говорить об этом определенно из?за фасона длинного камзола было тяжеловато. Высокий лоб его, если верить физиономистам, выдавал незаурядный ум, а черные блестящие глаза, казалось, отражали игру страстей в душе моего лекаря. Я прошептал ответное приветствие, стараясь выдавить улыбку на лице, но, видит бог, получилось кривовато. — Давайте посмотрим, что там у вас.
Нимало не стесняясь присутствовавшей здесь герцогини, он откинул покрывало и занялся моими ранами. Я увидел, как леди Бетси поспешила отвернуться, смущенная моим непарадным видом, но, судя по тому, что в муранском зеркале я наблюдал ее тонкое лицо с печальными серыми глазами, она тоже пристально следила за происходящим на ложе.
— Рана ноги не опасна, — подытожил свои наблюдения Калиостро, — глубокий порез, не более. С плечом, конечно, хуже: пуля прошла над лопаткой и вышла около ключицы. На наше счастье, жизненно важные органы не задеты; чуть влево — вы могли остаться без руки, ну а чуть правее — моя помощь вам и вовсе не потребовалась бы. И все же вы в большом долгу у того, кто столь своевременно обработал ваши раны. Пролежи вы на палубе чуть подольше — истекли бы кровью. Однако потеря ее все же большая. Но организм у вас сильный. — Граф вновь окинул меня взглядом. — Можно даже сказать, очень сильный, так что, думаю, ничего страшного не произойдет. Я дам вам чудодейственный бальзам, вы будете смачивать им повязку. В Петербурге, думаю, вы уже сможете не только ходить, но и гарцевать на лошади. Вы ведь любите лошадей?
— Да, — прошептал я.
— Вот и прекрасно, я тоже. Совершеннейшие творения Господни. Пока же ваши лучшие лекарства, не считая, конечно, моего бальзама, — покой, свежий морской воздух и обильная еда. Побольше мяса, красного вина и шоколада.
Герцогиня кивнула, словно приняв к сведению распоряжения лекаря. Я представил себе мясо?шоколадную диету — под красное вино получилось неплохо.
— А сейчас, — он протянул мне маленький стаканчик, наполненный темной жидкостью, — вы примете лечебный отвар и уснете, а я пока обработаю ваши раны.
На всякий случай прикинув для себя, что вряд ли успел досадить чем?либо Калиостро, а следовательно, шансы целенаправленной отправки меня к праотцам довольно малы, я согласился принять налитую мне лекарем микстуру и вскоре погрузился в яркий цветной сон.
…Я шел сквозь каменную толщу. Шел, раздвигая плечом гранитные глыбы, и они поддавались, будто восковые. Я пробовал бежать — ноги мои вязли и еле вытаскивались из размякшей горной породы. В руке моей была цепь с медальоном. При каждом шаге она звенела, будто увешанная сотней маленьких серебряных колокольчиков, и тот, кто шел за мной, всегда и неотвязно шел за мной, слыша этот звон, шаг за шагом приближаясь ко мне в недрах скальной толщи. Чувствуя близость его, я менял направление, по?заячьи стараясь запутать следы… И каждый раз вдали передо мной вставала девушка в длинном до пят темном плаще… И каждый раз она отворачивалась, словно пряча от меня свое лицо, и исчезала, не оставляя даже следов на каменной пыли. И лишь взгляд серых глаз, подобный утреннему туману над дремлющим весенним озером, преследовал меня вновь и вновь, исчезая и появляясь за моей спиной.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Господь сотворил землю на глазок. Циркуль, мастерок и отвес придумали масоны, чтобы сбить всех с верного пути.
Папа Климент XII
Калиостро не обманул, здоровье мое шло на поправку. Через три дня я уже без посторонней помощи мог выходить на палубу, и палисандровая трость, подаренная лордом Баренсом, придавала мне вполне вельможный вид, хотя высокое искусство ходить с тростью с изяществом настоящего денди было почти непостижимо для человека наших дней. Глядя, как естественно и в то же время необъяснимо вальяжно пользуется своей тростью лорд Баренс, я готов был удавиться от зависти, понимая, что для достижения подобных результатов мне еще понадобятся месяцы упорных тренировок.
Специально для меня герцогиня повелела вынести на палубу одно из роскошных голленхаудтовских кресел, чтобы я мог беспрепятственно любоваться морскими пейзажами, глотая при этом рекомендованный доктором свежий йодистый воздух. Море было спокойным и чистым, лишь пару раз, будто и не замечая нас, вдали проносились косые паруса люгеров, которые поэтичные французы именуют «Шас марэ» — охотники за приливами. Были ли это каперы, контрабандисты или же, наоборот, те, кто ловил каперов и контрабандистов, оставалось неясным, да и не слишком нас волновало. Снаряженная кечем двухмачтовая яхта герцогини «Сельвания» оказалась прекрасной бегуньей, и было любо?дорого взглянуть, как она несется вперед, наперегонки с попутным ветром, разрезая форштевнем тяжелые волны Северного моря.