Не успел Алексей Орлов изложить свой замысел, как в штаб примчался очередной адъютант с новым сообщением.
— Ваше сиятельство, — закричал он с порога, — генерал Гейтс со своим штабом выбросил белый флаг.
— Ничего не понимаю. Сдаются, что ли?
— Так точно! Генерал Гейтс просил проводить его к государю. Он желает сдать ему свою шпагу.
— Хм… Вот ведь как оно бывает. Ладно, — Алексей Орлов?Чесменский удивленно скривил губы и поманил первого из примчавшихся адъютантов, — скачи обратно, передай брату, чтоб привез генерала в штаб. Государь сейчас на позициях, ну да я за ним пошлю.
Приблизительно через час все участники высокого ритуала сдачи были уже в штабе. Генерал Уильям Горацио Гейтс, человек лет сорока пяти, с лицом гордым и резким, хотя и несколько мрачноватым, стоял посреди штаба, держась подчеркнуто прямо, отчего казался выше на пару дюймов, чем был на самом деле. Несколько его ближайших офицеров вытянулись в струнку за спиной своего генерала, всем видом демонстрируя готовность повиноваться любому слову военачальника.
Пугачев, только?только вернувшийся с позиций, облаченный в казачий мундир, сейчас более походил на простого хорунжего, чем на «государя». Но, невзирая на слой пыли, на усталость после которой уже бессонной ночи, было в нем теперь нечто, придававшее вчерашнему беглому донскому казаку вид царственный, и не просто царственный, а царственный по праву.
— Ваше величество, — негромко начал Гейтс, и я стал переводить его речь, стараясь не упустить ни единого слова, — я уже без малого тридцать лет на военной службе. За это время мне довелось познать и радость побед, и горесть поражений. Я знаю, что военная Фортуна переменчива, и научился стойко принимать удары судьбы. — Голос генерала прерывался так, будто каждое слово давалось ему с трудом. — К таким ударам я отношу и злосчастное золото, найденное моими солдатами в Потомаке. И хотя дезертирство армии покрыло меня несмываемым позором, я бы стойко выдержал этот удар и продолжил сражаться за независимость своей страны, пусть даже простым солдатом. Но после этого… — Гейтс извлек из?под мундира и протянул императору знакомую мне уже табличку, одну из установленных на берегу «золотоносной» реки по приказу Григория Орлова. — Ваше благородство сродни тому, что демонстрировали в древности славные рыцари Круглого стола.
— Вальдар, — прошептал мне одними губами Пугачев, — потом мне поведаешь, кто такие.
— Я не могу больше сражаться против вас, ваше величество, — завершил свою речь генерал Гейтс. — Это будет против моей чести. — Он вытащил шпагу из ножен и протянул ее Пугачеву. Офицеры его штаба поспешили последовать примеру своего начальника и передали оружие генералам армии Руси Заморской. — Располагайте нами, — с гордым видом произнес Гейтс. — Лишь об одном прошу: я готов сражаться под вашими знаменами против кого угодно, только не против своего Конгресса. — Он щелкнул каблуками и склонил голову, как бы выражая тем самым полную покорность дальнейшим распоряжениям победоносного императора.
— Справная шпага, Вальдар. Глянь?ка, и вправду справная. — Пугачев склонился ко мне, демонстрируя клинок, переданный ему американским генералом. — К такой доброй шпаге и хозяин нужен толковый. Как считаешь, братец?
— Все верно, ваше величество.
— А коли верно, так и давай вернем ее господину генералу. Чего ради, спрошу я вас, ножны пустыми?то таскать? — Он протянул оружие Гейтсу эфесом вперед. — Переведи?ка, друг мой любезный, что я говорить буду, — обратился он ко мне. — Мы в эти края чужедальние не за тем пришли, чтобы реки здешние кровью потекли. Всяка живая тварь бога хвалит, а потому губить ее без нужды — великий грех. Так меня волхвы учили, а они пустого не скажут. Мы за тридевять земель шли волю искать, чтоб своим разумением жизнь по?новому строить.
Всяка живая тварь бога хвалит, а потому губить ее без нужды — великий грех. Так меня волхвы учили, а они пустого не скажут. Мы за тридевять земель шли волю искать, чтоб своим разумением жизнь по?новому строить. О вас же я слыхал, что тоже воли и правды ищете, так что тут нам и делить?то нечего. Сесть бы рядком да поговорить ладком, авось верное слово и для нас, и для вас сыщется. Чего кровь?то попусту лить? Поди, не водица. Так что пущай генерал и офицеры будут нам гостями да пусть не думают, я, поди, не ирод какой, чтобы заставлять их на своих?то лезть. А вот покумекать бы им, как войну эту закончить, вот тут бы была им слава великая.
Я слушал Пугачева и поражался перемене, произошедшей с ним за этот год. Каким образом этот человек из дикого разбойного атамана, едва не повесивший меня при первой встрече за отказ дать присягу, превратился в мудрого государя, буквально одной фразой обращающего в верных слуг и сторонников вчерашних врагов? Каким образом этот безграмотный человек, не умеющий сам даже правильно подписать выпускаемые им высочайшие указы, умудряется так точно понимать суть сложнейших политических проблем и порою, кажется, даже не задумываясь, находит для них решения, на мой взгляд, единственно верные?
— Да вот еще что генералу скажи, — словно что?то вспоминая, обернулся ко мне «император». — Слыхал я, что Иуда на осине удавился оттого, что сребреники, которые ему дали, фальшивыми оказались. Так вот, чем бы ни платили за измену, все фальшивым будет. А золота в Потомаке отродясь не было. Так что изменщики долгу своему удавку для себя, почитай, в кармане таскают. И дрыгать им еще в воздухе ногами, это как пить дать.