— Северная Каролина, ваше величество.
— Как? — переспросил Пугачев. — Не по?нашенски звучит. Караульна будет. Гей! — крикнул он во всю мощь своего луженого горла. — Вот она, земля наша! За дело, казаче! Закревский! Волоки штандарт. Желаю первым на землю нашу ступить.
— Мы не сможем подойти к берегу вплотную, — начал объяснять Орлов. — Судя по береговой линии, там слишком мелко.
— Тогда вели спускать лодки. Че ж нам, до зимы тут cидеть, ждать, пока лед станет?
— Дорогой брат, — обратилась к Пугачеву Елизавета Кирилловна, дотоле молча слушавшая беседу «родственников», — вам пришлось бы очень долго ждать. Здесь лед не станет никогда.
— Это как? — непонимающе посмотрел на нее «государь». — А зимой?
Госпожа Орлова обменялась с супругом насмешливыми взглядами.
— И зимой тоже.
За время нашего путешествия мне почти не доводилось видеть бывшую пленницу. Лишь только на Санта?Анне я видел ее помогающей Калиостро врачевать раненых казаков и матросов. Порой до меня доносились адресованные ей соленые словечки моряков, недовольных присутствием женщины на корабле, но вернее всего это была лишь дань традиции, а не реальная озлобленность. Сестра государя была выше мелких упреков.
— Шлюпки на воде, государь! — послышался крик одного из пугачевских командиров.
— Ну, с богом! — Емельян Иванович потянул саблю из ножен. — За мной, казаки! Здесь нас ждет земля и воля! — Он подошел к брошенному за борт трапу. — Закревский, флигель да лекарь мой пойдут со мной. Ржевский, возьми десяток стрелков, охранять меня будешь. А ты, аншеф, держи знамя, великий час настает. — Он вздохнул, словно собираясь с силами, и, махнув рукой, начал спускаться по трапу в качающийся у борта адмиральский катер.
Прибойная волна подхватила легкое суденышко. Шлюпки, наполненные десантом, двинулись к берегу. И над головой стоящего на носу императора взвился золотой флаг со знакомым мне орлом. Хотя… Я пригляделся и даже протер глаза от неожиданности.
— Лис, что это? — прошептал я, все еще не веря увиденному. Мои познания в геральдике взбунтовались все разом, отказываясь признавать открывшееся мне зрелище.
— Трехглавый орел, — гордо произнес аншеф Закревский. — Священный символ Руси Заморской. Отныне и впредь.
Я охнул и, словно ища сочувствия, посмотрел на Редферна, стоявшего за моей спиной. Однако в его глазах, обращенных к полоскавшемуся по ветру стягу, читался только немой восторг. Казалось, что он был готов сражаться и умереть под этим знаменем, не желая иного воздаяния, кроме славы нелепого трехголового мутанта.
Берег был все ближе. Уже видны были деревянные домики, приткнувшиеся то там, то сям по гребням холмов, церквушка и небольшой деревянный пирс на сваях и покачивающиеся вблизи него рыбачьи лодки.
Льется песня на просторе.
Не грусти, не плачь, жена.
Штурмовать далеко море
Посылает нас страна,
— переполняемый чувствами, затянул Лис. И слова этой песни, разносимые над десантными шлюпками, были встречены бурей восторга так, будто они вырывались из сердца каждого, кто плыл сейчас к желанной земле. Катер Пугачева ткнулся носом в прибрежный песок, и «император», приняв у начальника своего полевого штаба развевающийся штандарт, ловко соскочил за борт.
Катер Пугачева ткнулся носом в прибрежный песок, и «император», приняв у начальника своего полевого штаба развевающийся штандарт, ловко соскочил за борт. Вода доходила ему почти до колен, однако, не обращая на это никакого внимания, «государь» зашагал к берегу и, дойдя до суши, воткнул древко знамени в мокрую землю. Затем, преклонив колени, он коснулся губами зачерпнутой в пригоршню землицы и, встав, огласил замершим в ожидании казакам:
— Ходи, казаче, выгружайся. Здесь жить будем.
Разгрузка шла полным ходом, когда за холмистой грядой ударили барабаны и у крайних домов поселка развернутой шеренгой начали появляться люди в военной форме с ружьями наперевес.
— Кто такие? — глядя на нежданных гостей, поинтересовался у меня Пугачев.
— Судя по цвету мундиров, это солдаты континентальной армии.
— И чего хотят? — Пугачев взял поданную Лисом подзорную трубу и начал пристально разглядывать приближающуюся под барабанный бой стрелковую линию.
— Драки ищут, — прокомментировал увиденное Закревский.
— Это завсегда пожалуйста. Сколько нас сейчас на берегу?
— Человек до пятисот наберется, — доложил пугачевский генерал?аншеф. — Кавалерии маловато, не больше тридцати сабель, а пушек вообще нет.
— Плохо, но че делать, — нахмурился император. — Орлов нам своими пушками не поможет?
— Никак нет, государь. Там, где он сейчас стоит, до берега ему не достать. А ближе подойти — корабельная осадка не позволяет.
— Ну да ладно, Закревский, горе — не беда, — махнул рукой Емельян Иваныч. — Кулака у человека два, а морда?то одна, так что бить сподручней, чем получать. Авось отмашемся. Ты, аншеф, займись высадкой. Кому лодок не хватает, пусть вплавь добираются. Ты, флигель, командуй теми, кто уже высадился. Полчаса продержишься, мы здесь великой силой соберемся, кому хошь голову свернем. Давай действуй. Посмотрим, чему моя женка своих охфицеров учила. Ржевский, кавалерию на тебя оставляю.