— Ты полагаешь, что здесь был заговор?
— Я полагаю, здесь есть заговор. Отчего не сработал первый вариант, необходимо узнать. Это может многое объяснить. Но наверняка заговорщики предусматривали и другие сценарии. А это уже совсем интересно. Теперь учти следующее. Ты своей ловкой рапирой скорее всего внес в планы этих господ изрядную коррективу. Такой поворот событий у них вряд ли был предусмотрен. Если фон Ротт действительно таков, как мы о нем думаем, то, вероятно, сейчас он должен начать дергаться, стараясь залатать прореху в паутине. А когда противник суетится, ему нужно только помочь споткнуться, чтобы он расшиб себе лоб.
А когда противник суетится, ему нужно только помочь споткнуться, чтобы он расшиб себе лоб. Это славно. Заговор — это как раз то, что нам нужно. Если перевести интерес императрицы в нужное русло, думаю, ей некоторое время будет не до масонов. Выйдешь с гауптвахты, займешься подготовкой разоблачения фон Ротта.
— А герцогиня Кингстон? — спросил я с тайной надеждой. Мне очень не хотелось шпионить за этой милой женщиной.
— А что герцогиня Кингстон? — непонимающе остановился лорд Баренс. — Она на тебе.
Санкт?петербургская гауптвахта была не самым уютным местом северной столицы. В сравнении с гауптвахтой форта Норич, куда я как?то загремел за драку с патрулем, это были просто нечеловеческие условия. Но все же мой офицерский чин и благородное происхождение давали право на кое?какие льготы. Пол камеры был вымыт, нары заменены койкой с вполне пристойным тюфяком, а уж то, что в камере не было кондиционера и до ветру пришлось тащиться под конвоем ярдов за сто, так и в императорском дворце подобные удобства были немногим лучше. Пока же от нечего делать я завалился на тюфяк и задремал в ожидании дальнейших действий «царских сатрапов».
То, что пошла связь, я понял, когда картинка во сне вдруг перестала соответствовать произносимому тексту. Я резко сел, стряхивая остатки дремы.
— …Генерал?поручик Бибиков, ваше величество, на мой взгляд, вполне мог бы заменить Суворова в Польше, — слышался приглушенный голос Безбородко.
— Бибиков? Чем же он так хорош? Коли я не ошибаюсь, это тот самый генерал, который командовал при Ларге одним из каре Румянцева?
— Истинная правда, ваше величество. Андрей Аполлинариевич генерал знающий и основательный. Коли идти надо, ему, пожалуй, за Суворовым не поспеть, но ежели стоять крепко, тут лучше его и не сыщешь.
— Ну что ж, хорошо, пусть будет Бибиков. Подготовь к вечеру рескрипт. По Емельке что?
— По повелению вашего величества я скудостью ума своего обмыслил…
— Ладно, душа моя, не томи, говори толком!
— Коли вы, ваше величество, хотите Пугачева с войском за море спровадить, то посылать против него Суворова смысла нет. Генерал «Вперед!» от него и духу не оставит.
— Так что же, его в Польше держать?
— Ан нет, ваше величество! Для ляхов — честь велика, для нас — толку чуть. Пусть отправляется на Яик.
— Да ты ж сам только?только говорил, что нельзя ему идти против Пугачева!
— И впредь говорить буду. Пусть Александр Васильевич отправляется на Яик, да только малой скоростью. И чтоб с фокусами своими и причудами, дабы слава его впереди за сто верст бежала. Пусть супостат, еще и не встретившись с Суворовым, уже потери от него имеет. Оно среди бунтовщиков завсегда так: народу много, да смельчаков мало. А своя рубашка до тела ближе. Вы же тем временем повелите из гусарских и верных вам казачьих полков охотницкие команды сформировать. Коли враг ушел в степи и боя не ищет, так и мы их искать не будем. Сейчас главное из степей Пугачева не выпустить. Пусть охотницкие команды крутятся близ разбойников, что оводы вокруг мерина, да жалят побольнее: лошадей уводят, колодцы засыпают, посты да разъезды бьют. Без воды, без коней да без глаз ему в степи несладко придется. А тут еще, не ровен час, Суворов объявится. Вот здесь?то мы ему лазейку и покажем. Оно ж не зазря говорят, ваше величество, что загнанная в угол крыса бросается на кота. Пусть себе выходит, да только туда, куда мы пожелаем.
— Что ж, толково. А далее?то что?
— А далее след послать к Емельке верного человека, дабы он договорился о тайной встрече.
— С кем же, душа моя?
— Человек должен быть солидный, известный, доверием вашим облаченный да с широкими полномочиями.
— Не себя ли, голубь, имеешь в виду?
— Да что вы, матушка?императрица, я в переговорных каверзах не изощрен. Вот ежели бы графа Панина, к примеру?
— Ох, не любишь ты его, хохол. Знаю, что не любишь!
— Да что вы, ваше величество, токмо о пользе отечества забочусь.
— Экий заботник выискался. Ладно, обдумаю я, кому с Емелькой говорить. План же хорош. Хитер ты, бестия!
— Токмо…
— Полно, оставь свои «токмо»! Токуешь тут, как глухарь. Поведай лучше, что там за конфузия у графа Григория Орлова нынче вышла?
— С тем шел, ваше величество. Стало быть, вот как дело было: тот самый англицкий лейтенант, о коем вы велели справки навести, сегодня поутру, сдав патент свой офицерский в адмиралтейство, зашел в кофейню «Четыре фрегата» кофе выпить. Тут как раз случился и граф Григорий, пребывающий в буйстве. Он начал кричать на англичанина, почему, мол, тот его не приветствует, однако лейтенант вел себя спокойно и рассудочно и драки вовсе не искал. Тогда граф Орлов вызвал Камдила на поединок, коий сегодня в час пополудни и состоялся на острове Голодай.