Наша армия теряла ход, обрастая неподъемными обозами, словно днище корабля водорослями. Вчерашние поручики командовали батальонами, а то и полками, а верховное командование ломало себе голову, где раздобыть фураж для коней, продовольствие и боеприпасы, которые таяли так же быстро, как увеличивался численный состав войск. К тому же на всем пути следования у нас постоянно возникали трения с богатыми плантаторами, до того благополучно снабжавшими и англичан, и Освободительную армию, а теперь пребывавшим явно не в восторге от необходимости кормить еще и невесть откуда взявшегося императора Руси Заморской. Впрочем, здесь были и исключения.
У самых предгорий в ставку прискакал адъютант бригадира Ржевского, посланного на разведку с передовым отрядом, с сообщением, что на плантации Эвандерсфилд нас ожидают с распростертыми объятиями и готовы предоставлять пищу, кров и все необходимое столь долго, сколь мы сочтем нужным. Однако, когда, проделав немалый путь, мы прибыли на означенную плантацию, объятия, похоже, уже захлопнулись.
— Где хозяин? — спросил я пожилого негра?слугу, встретившего нас у входа в богатый плантаторский дом, более походивший на мавританский дворец.
— Полковник Джеймс Эвандерс погиб, сражаясь против англичан, более года назад. Его вдова, миссис Мерилин Эвандерс, изволят почивать.
— Да? — Я недоуменно посмотрел на солнце, только начавшее клониться к западу. — А где офицер, прибывший сюда с отрядом? — Я указал на казаков и индейцев?чероки, отдыхавших на широкой дворцовой веранде.
Негр?дворецкий, кажется, несколько смешался, но моментально нашел слова для ответа:
— Господин бригадный генерал тоже изволят почивать. И просили, если возможно, до утра не беспокоить.
Наш наблюдательный пункт находился на скале в отрогах Аппалачей, давая возможность любоваться прекрасным видом равнин, раскиданных то там, то здесь табачных плантаций и рощ, отделяющих одно владение от другого. В тени деревьев ютились лачуги рабов, возделывавших эти опаленные солнцем почвы. Тонкими синими жилками через поля тянулись оросительные каналы, полные мутной воды, в которой, подобно гнилым бревнам, таились покрытые зеленой ряской аллигаторы. Однако сегодня вид равнины не радовал. Вдали, близ горизонта, поднимая клубы пыли, в нашем направлении двигалась плотная красная масса полков армии генерала Корнуоллиса.
— Хорошо идут, — следя в подзорную трубу за передвижением противника, произнес Пугачев. — Сколько их там будет? — Он повернулся ко мне, ожидая ответа.
— Согласно данным разведки, — доложил я, — противник насчитывает шесть тысяч кавалерии, преимущественно драгун, восемь тысяч пехоты, в том числе хемпширский гренадерский полк, считающийся одним из лучших пехотных полков британской армии, около сорока орудий различных калибров, плюс ко всему этому тысяч до шести лоялистов. Но здесь что?то определенное сказать трудно, они уходят, приходят…
— Ясно, — махнул рукой «император», — Совсем как наше ополчение — гонору много, а толку чуть.
Но здесь что?то определенное сказать трудно, они уходят, приходят…
— Ясно, — махнул рукой «император», — Совсем как наше ополчение — гонору много, а толку чуть. — Он вновь приставил к глазу подзорную трубу. — Но определенно хорошо идут.
— Закревский! — позвал он начальника своего штаба.
— Слушаю тебя, государь. — Лис, дотоле дремавший на солнышке, подскочил, будто все это время только и ждал вызова «императора».
— Надо остановить супостатов. Негоже, ежели они у нас повиснут, что ухан на медвежьем загривке, когда мы через ущелье к переправе пойдем. Как там бишь река эта называется?
— Потомак, — не отрываясь от подзорной трубы, бросил начальник пугачевской артиллерии.
— Точно, Потомак, — кивнул Емельян Иванович. — Чудное название.
— Уже сделано, — отрапортовал Лис. — Легкоконная бригада генерала Доманского встретит англичан во?он в той роще. — Лис ткнул пальцем в зеленеющую далеко впереди полосу буков. — Я приказал Михалу пропустить голову колонны и атаковать арьергард, не ввязываясь, однако, в серьезный бой.
— Зря ты, Лис, ляха на такое дело послал, — вздохнул Пугачев. — Уж я?то знаю, эти коли ввяжутся в сечу, так их за уши волоком не оттащишь.
— А уж коли бежать начнут, так только горы и остановят — буркнул в ответ мой напарник, подобно всем запорожским казакам не особо жаловавший шляхту.
— Может, и так, — примирительно произнес Пугачев. — Только Михал не из тех, что бегают. Как бы всерьез в драку не ввязался. Ладно, — он махнул рукой, — посмотрим. Раз уж послал, так послал. Ржевский из разведки не возвращался?
— Никак нет. Он с чероки утром пошел переправу проверять, да пока нету, — доложил начальник штаба.
— Я думаю… м?м, государь, — начал Григорий Орлов, — атаки улан Доманского будет недостаточно. Это, может быть, и заставит Корнуоллиса остановиться на ночь, но завтра утром он вновь бросится в погоню. И если к тому моменту мы еще не переправимся через Потомак, а мы скорее всего этого сделать не успеем, даже если начнем движение ночью, он разметает наш обоз и повиснет у нас на хвосте, как те собаки, что англичане для боя с быками разводят.