Я хотел было возразить, что все действия мои направлены на благо бедному люду, что, дурача пустоголовых вельмож, я вношу в мир естественный порядок, но старец исчез. Оторопь моя прошла, и я решил проверить, не оставила ли меня моя сила. Я велел свече на комоде потухнуть — она потухла, велел загореться — она зажглась. Я было успокоился, но внезапно услышал звон, от которого проснулся. Моя шпага лежала на полу, сломанная пополам, и конец ее указывал в том направлении, в котором ускакали вы. Это был знак. Я понял, что мне необходимо ехать сюда. Все это было предначертано. Хотя, признаться, я не слишком рад нашей встрече. Я недооценил вас, очень недооценил.
— Бывает, — махнул рукой я. — Скажите, граф, вы можете снять заклятие с той девушки, вы можете вернуть ей прежнюю судьбу?
— Нет, это не в моих силах.
— Ну что ж, тогда наш разговор был содержательным, но прошел впустую. — Я развел руками. — Вашим замыслам не суждено сбыться, это вы сами понимаете. Для меня же вы бесполезны. Я отдам вас атаману, но в память о моем излечении, даю слово, он сохранит вам жизнь. Лишь один вопрос, надеюсь, он вас не затруднит. Как настоящее имя той, кого вы сделали Элизабет Чедлэй?
— Элен Фиц?Урс.
Как настоящее имя той, кого вы сделали Элизабет Чедлэй?
— Элен Фиц?Урс. Девушка из рода древнего, но обедневшего еще во времена Войны роз. Однако я сомневаюсь, что вам поможет знание ее имени. Это движение невозможно обратить вспять.
— А сие уже не ваша забота, — раздраженно отрезал я, видя, с каким безразличным спокойствием Калиостро ставит крест на судьбе своей невинной жертвы. — Лис, — окликнул я, — забирай Феникса, он твой пленник. Рекомендую тебе продать его мировому масонству. Да смотри не продешеви, за его голову немало отсыпать могут.
— Вот, буду я связываться с масонами! От их вареного золота волосы вылазят и зубы сами изо рта выпрыгивают. У меня получше мысль есть, — подходя совсем близко к Калиостро и кладя ему руку на плечо, сообщил Лис. — Я его, блин, к чародеям отвезу, к волхвам на перековку.
— Куда? — не понял я.
— На перековку. Ну, знаешь, молотом по… серпу.
— К каким еще волхвам? Каким молотом?
— Отвечаю по порядку. Молотом — пудовым. Волхвам — обычным. Из горной Венедии, что на Урал?камне. Они еще при князе Владимире туда уходить стали. А уж когда благодаря Батыю и иже с ним Православная церковь усилилась, им и подавно одна дорога в горную Венедию осталась. Это уже потом они словом колдовским вход в свой край запечатали, так что незванным туда не войдешь. Я пробовал, пустое дело. Чуть подходишь, ужас пробирает аж до костей, шагу ступить невозможно. Но сами они оттуда выходят: людей лечат, будущее предсказывают, погоду заклинают. Вот им Калиостро и подарим. Пусть себе на нем опыты ставят. Ну что — обратился он к Калиостро, — пошли, граф. Будешь хорошо себя вести, я попрошу волхвов не делать из тебя наглядное пособие.
Появление сигнального огня на барже приняли с воодушевлением.
— Я, наверно, пойду, — глядя, как барка снимается с якоря и направляется к берегу, заявил Лис. — Шо мне тут стовбычить? Не ровен час, пересечемся. Схожу лучше своих подгоню. Бабуле, опять же, надо помочь собраться — все через Волгу путь не близкий. За девицу не беспокойся, Ягуся за ней присмотрит. А как ты на тот берег переправишься, она уже вскоре и в себя придет. Если что, я позабочусь, чтобы твоя зазноба до Казани добралась, там ее как раз и слуги ждать будут…
— Да, спасибо, Лис, — как?то невпопад ответил я.
— Да ну, капитан, не грусти! Все обойдется. — Лис слегка пнул меня кулаком в плечо, желая вывести из состояния тоскливого оцепенения, в котором я находился после разговора с Бетси Чедлэй. Мне удалось уговорить ее на «операцию», но никогда еще с начала моего путешествия я не чувствовал себя таким разбитым и таким выжатым.
— Как! — встретил меня на барке возмущенный поручик Ржевский. — Ты там пил и не пригласил выпить нас! Разве друзья так поступают?!
— Что?то случилось? — глядя на мрачное выражение моего лица, перебил его Ислентьев. — На тебе лица нет.
— Все нормально, — покачал головой я. — Встреча прошла удачно. А сейчас мне просто надо отдохнуть.
Казань встречала нас шумом и цветастым многолюдством. На свой восточный манер она старательно пыталась походить на Петербург, что, впрочем, получалось у нее довольно слабо, и всякий раз соседство позднего барокко с тощими мусульманскими минаретами вызывало ощущение абсурда.
Мундирный чиновник в, окружении халатных, в смысле разодетых в халаты, восточных торговцев, зарегистрировавший на пирсе наше прибытие, пытался объяснить, как проще добраться до штаб?квартиры полковника Михельсона. Однако слова его тонули в многоголосом шуме халатников, наперебой пытавшихся всучить вновь прибывшим свои разномастные товары. Воздух оглашался криками «Якши», «Бакшиш бар» и тому подобной, дикой для европейского уха речью.
Отчаявшийся перекричать купцов, чиновник безнадежно махнул рукой в сторону городских ворот, как бы давая понять, что там у нас появится шанс найти нормального проводника.
Расталкивая плечами неугомонных торговцев, мы с Ржевским шагали по пыльной дороге туда, где у древних ворот Казанского кремля виднелась полосатая будка городовой стражи. Пожалуй, я бы не отказался от экскурсии по Казани, особенно же меня интересовал Свияжск, крепость, по воле царя Ивана Грозного, возведенная и перевезенная сюда за много миль от первоначального места постройки. Я еще в детстве читал об этом чуде в «Истории фортификации» Креймса и теперь страстно желал увидеть его воочию.