Заказ

Сергей не думал уже вообще ни о чём — он просто смотрел. Вот сейчас в проходе покажется гнедая голова… Распахнутся створки ворот, и высокая гнедая лошадь, вышедшая на манеж, «нулём» отпрыгает весь маршрут. И ускачет под аплодисменты… как положено опытному турнирному бойцу, да ещё в умелых руках… Швед-то прыгать мастер, это мы уже видели… Вот тебе и двести процентов! И голова на отсечение!.. И главное — тогда где же Заказ? Всё-таки у цыган?..

В проходе, перед самым выходом на манеж, действительно возникла голова гнедого коня…

Сергей вздрогнул и окаменел.

— Спортсмен исключается из соревнований из-за неявки на старт! — прогремел усиленный электроникой голос. — На старт приглашается…

Сергей понял, как чувствуют себя помилованные на эшафоте.

В манеж выехал всадник на гнедой лошади. Но — не швед.

— Вот вам и ещё одно доказательство, — тихо проговорил Панаморев. — Тоже, правда, косвенное…

— А я было подумал — совсем крыша поехала… — Голос у Сергея дрожал. — Неужели, думаю, всё ж таки обознался? Ан нет… Нет, не мог…

— Пока всё за нас. — Панама положил Серёжке на плечо руку. — Ну, двинули. Дела делать надо.

Они подошли к судейской. Охранник, стоявший у входа, решительно преградил им дорогу. Антон вытащил удостоверение. Бдительный страж изучил панаморевскую «ксиву» внимательно и с уважением, но внутрь всё равно не пустил. Лишь обернулся и окликнул мужчину, с рацией в руках стоявшего у одного из столов:

— Александр Владимирович! Вас тут спрашивают!

Директор встрепенулся, вопросительно глянул на незнакомца и, заметив рядом с ним Аню, приветливо улыбнулся, шагнув к выходу из судейской:

— Аннушка? Что-нибудь случилось? Проблемы?.. — Панама представился, и лицо директора стало сразу серьёзным: — Чем могу?..

Антон Григорьевич немедля взял быка за рога.

— У нас чрезвычайно серьёзное дело, так что прошу уделить нам несколько минут. Желательно не здесь…

— Какого рода дело? — Директор напрягся, как усталый лис, вновь заслышавший вдали рога псовой охоты. Ему и так следовало быть в пяти местах одновременно, а тут ещё…

— Касающееся одной из лошадей. И действительно серьёзное, — подчеркнул Панама.

— Друзья мои!.

Ему и так следовало быть в пяти местах одновременно, а тут ещё…

— Касающееся одной из лошадей. И действительно серьёзное, — подчеркнул Панама.

— Друзья мои!.. — Теперь на лице Александра Владимировича было форменное страдание. — Через одного всадника у нас перепрыжка. Всего шесть человек. А потом я целиком и полностью в вашем распоряжении… Понимаете? Пе-ре-прыжка…

Панама вопросительно покосился на Аню, и Аня кивнула. Смысл слова «перепрыжка» оставался покрыт мраком неизвестности, но Антон Григорьевич понял — для конников это было нечто столь же важное, как для него самого — вещественные доказательства.

— Хорошо, — уступил он. — А где мы потом вас найдём?

— Приходите в оргкомитет. Я предупрежу секретаршу, она сразу вас в кабинет ко мне… Договорились?

Панама предполагал дожидаться директора либо в том же кафе, либо ещё где-нибудь, где можно будет продолжить разговор с Серёжей и Аней, а то и заново пересмотреть лежавшие в портфеле бумаги… Но не судьба. Свихнутые конники немедленно нашли рядом с судейской ложей свободные места на трибуне — и, видимо продолжая «знаменитое питерское гостеприимство», задались целью объяснить дремучему невежде суть таинственной перепрыжки.

Неохотно устроившись на трибуне, Антон Григорьевич впервые как следует присмотрелся к конкурному полю… и ощутил где-то глубоко внутри тот особенный трепет, который испытываешь, встретившись с настоящим . Будь то картина Рубенса, или песни Высоцкого, или… вот эти устрашающие, по полтора метра, заборы — и люди верхом на великолепных, одно другого краше, животных. Люди, сумевшие превратить достаточно странное, с точки зрения современного технократа, занятие в искусство самого высокого толка…

Вот выехал на золотистом коне седовласый спортсмен. Судя по тому, как публика его принимала, — всадник высочайшего класса и вероятный претендент на победу. И в самом деле, первые несколько препятствий он взял совершенно играючи. Но Аня опытным глазом отследила нечто, для Панамы совершенно невидимое, и предрекла:

— Ой, рискует-то как… не упал бы… У него Малинник недавно болел, только-только восстановился…

Лучше бы она этого не говорила! Конь на манеже ни дать ни взять услышал её и немедленно вспомнил о своём нездоровье. Очередной прыжок… и в момент приземления ноги у Малинника подломились. Невесомый клубок рыжих мышц, вдруг ставший беспомощным и очень тяжёлым, в полном смысле слова грянулся оземь. Человек в алом рединготе перелетел через голову лошади…

Антон сжался, словно от удара. Так, будто сам пролетел кувырком и распластался в желтовато-буром песке… Он испытал величайшее облегчение, когда всадник и конь благополучно поднялись на ноги и стали отряхиваться.

Аня же отозвалась на падение именитого спортсмена загадочной фразой:

— Ох ты!.. Ну, Наташе теперь за двоих…

Панама хотел спросить, что она имела в виду, но сразу забыл. Золотого Малинника сменил на поле иссиня-вороной жеребец под седлом спортсмена-армейца…

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180