— Вась, у тебя визы нет.
— Ну, это мы в конторе завтра решим, — отмахнулся Цыбуля. Перевернул визитку, взглянул на карандашные буквы, вдавленные в картон твёрдым почерком Йона: — Не стёрлись!
Там, на обороте, стоял адрес электронной компьютерной почты. ARNO@IBM. NET . Несколько лет назад это казалось Василию Никифоровичу полной абракадаброй.
— Завтра… Слышь, Марьянушка, времени у нас сколько сейчас?
— Да полдесятого. А что?
— А попробую-ка я прямо сегодня с Йоном связаться… Кто его знает… Вдруг адрес не изменился… и как раз компьютер включён?..
Цыбуля подошёл к телефону. Секретарша, давно вернувшаяся со службы, узнала его голос немедля:
— Что случилось, Василь Никифорыч?..
Она помнила, как бушевал он в конторе, и, прямо скажем, малость струхнула.
— Люсенька, ты не могла бы к конторе сейчас?.. Компьютер включить? Мне кой с кем бы по электронной почте связаться…
— Да чего ж? — сразу успокоилась секретарша. — Через пять минут буду. Вас когда ждать?
— Сейчас буду… — Цыбуля чуть не положил трубку, но вовремя спохватился: — У дочки твоей по английскому какая отметка?
— Пятёрка… А что, Василь Никифорыч?
— Да вишь… послание-то мне по-английски… Захватишь, может, дочурку? Гостинец с меня…
Дочка-девятиклассница не подкачала. Видно, недаром Василий Никифорович когда-то зазвал в Михайловскую хороших учителей… Письмо, составленное по всей премудрости английского языка, улетело во всемирную сеть, и мудрая секретарша отправилась ставить чайник: электронная переписка — дело обычное, но почему-то все волновались… Девочка осталась за монитором. Может быть, за такие заслуги ей после чая разрешат поиграть?.. Но не успела её мать выйти из кабинета, как сзади раздался взволнованный голосок:
— Мам, мам… ответ пришёл!
Цыбуля уже заглядывал ей через плечо. Секретарша вернулась, быстро щёлкнула мышью…
— «Бесконечно рад, — перевела девочка. — Жду! Обязательно сообщи дату приезда. По поводу визы не беспокойся — сегодня же отдам распоряжение в наше консульство в Петербурге. Если надо, продублирую по месту жительства…»
А подпись послание завершала такая, что юная переводчица поперхнулась:
— Гоф-штал-мейстер Его Величества короля Швеции Карла Шестнадцатого Густава… генерал-майор… барон фон Шёльдебранд!!!.. Дядя Вася, гофшталмейстер — он кто?..
Обратно домой Василий Никифорович влетел радостный.
— Всё в порядке, Марьянушка. Еду!!!
— Ну и слава те, Господи, — с облегчением перекрестилась жена. — Пойду чемодан собирать. Тебе рубашек сколько? А штанов?.. Брюк, спрашиваю, сколько положить? Не холодно там? Может, свитер, что я связала? Не покупной небось, не замёрзнешь… А костюм, Вась? Вдруг тебя королю ихнему представить захотят? Как тогда королеве английской…
Знаменитому костюму перевалило за двадцать. Тому самому, от «Джона Сильвера». Двадцать лет назад Василий Никифорович впервые надел его — и с тех пор вынимал из полиэтиленового пакета раза четыре. Последний — когда в Верховный Совет вызывали, вручали правительственную награду… Хоть и висело у него в гардеробе немало других костюмов, для торжественных случаев сберегался именно этот.
— А моль не поела?..
Перед нестареющим «Сильвером», как выяснилось, оказалась бессильна и российская моль, и веяния переменчивой мировой моды. Вот что значит английский консервативный классический стиль!
— Хорош! Прямо Жириновский, — залюбовалась мужем Марьяна.
— Тьфу! — Василий Никифорович Жириновского не одобрял.
— А в дорогу в чём? — Марьяна деловито рылась в шкафу.
— А в джинсах! — решил Василий Никифорович.
Настал Марьянин черёд плюнуть:
— Очумел, старый? Тёртые, драные… Ты ж в приличную страну едешь! Люди скажут, гопник из России явился! Бомж!
— У них там, — усмехнулся Цыбуля, — именно в таких миллионеры и ходят…
— А!.. — безнадёжно махнула рукой Марьяна Валерьевна. Если муж что решил, спорить с ним бесполезно. И на том спасибо, что ожил…
И джинсы отправились в чемодан. Хоть и не признавала их Марьяна, а сложены были как надо — по швам.
«Хорошо, стрелок не нагладила…» — подумал Цыбуля.
То же самое подумала и Марьяна Валерьевна, добавив про себя: «Вот бы где шуму было…»
…Чемодан лежал на заднем сиденье верной директорской «Нивы». Василий Николаевич крепко расцеловал жену и устроился на непривычном для себя пассажирском месте. За рулём сидел молодой парень: надо же будет кому-то пригнать машину назад!
— Давай. — Цыбуля захлопнул дверцу. — Поехали. Не лихачь только. Не люблю…
Последний раз взглянул на жену и целеустремлённо уставился в лобовое стекло. Марьяна Валерьевна стояла на крыльце, прижав к груди руки… И только когда машина скрылась за поворотом, по-бабьи смахнула слезинку. А как же? В такую даль проводила…
Машина миновала знаменитую «триумфальную» арку, и через полчаса по сторонам потянулись места вовсе малознакомые. Обсаженное пирамидальными тополями шоссе стелилось, сколько хватал глаз, почти без подъёмов, спусков и поворотов. На дороге все следы вчерашнего ливня давно высохли, но листва тополей, вечно сероватая от дорожной пыли и беспощадного солнца, казалось, воспрянула и заблестела тёмно-зелёным. Кое-где сразу за тополями начиналась степь. Она уходила вдаль до самого неба, и волны бежали по высокой траве, по колосьям посевов. Одна за другой, одна за другой — в бесконечность… Травы переливались на ветру, меняли цвет, вздыхали, шептались и нежно обнимались друг с дружкой… Василий Никифорович смотрел на них и насмотреться не мог.
Этим зрелищем он мог любоваться часами, сутками. Всю жизнь…
Он сощурился, вглядываясь в горизонт, и ему показалось, будто по самой границе земли и неба крылато проскакал легконогий табун…