Бенгту Йоханссону, стартовавшему в первой десятке, нынче снова не повезло. Он опять «начал за здравие, а кончил за упокой»: Слипонз Фари неудачно перетемпилась, как будто споткнувшись перед одним из барьеров, и сбила в параллельных брусьях заднюю жердь. Четыре штрафных очка. Всё! Шансы на победу канули в Лету… [53]
Серёжка, как и вчера, активно болел за шведского всадника. Антон, отметив это про себя, уважительно взглянул на жокея.
— Обидно за парня, — пожал плечами Сергей. — Ну прямо «что такое «не везёт» и как с этим бороться». Ведь у обоих потенциал есть! И лошадь классная, и парень грамотный… Спортсмену что нужно? Мастерство и чуть-чуть везения. Мастерство-то есть, а…
— Бог шельму метит, — бросила реплику Аня.
— Не верю я! — Сергей было ощетинился, но решил обратить всё в шутку: — На себя посмотри! Пинкертониха подозрительная. Ты его уже во всех смертных грехах, а он, может, вообще не в курсе!
Панама напряжённо раздумывал. Потом, высморкавшись в очередной раз, проговорил:
— Знаешь, Ань… А что, если Серёжа прав? Вот бы с этим Йоханссоном перемолвиться парой словечек… Ненавязчиво так… чтобы не спугнуть, если они таки с Нильхеденом в сговоре…
— Да в сговоре они! Зуб даю! — Аня сидела между мужчинами, но по-прежнему не обращалась ни к тому, ни к другому. — Стал бы он иначе этого Сирокко на соревнования заявлять как свою лошадь?.
.
Тут у Панамы выкристаллизовалась идея, и он повернулся к девушке:
— Ань, а ты по-английски говоришь?
— Я английскую школу… — Она чуть замешкалась, не ожидая вопроса. — В гиды, может, и не гожусь, но, по крайней мере, со своими покупателями без переводчика… Ничего, понимают.
— А с мужчинами кокетничать не разучилась? — не отставал от неё Панама.
— Чего-о? — Серёжа свирепо наклонился вперёд.
— Чисто в интересах дела… — улыбнулся Панама. — Спусти пар, Ромео!
Аня уже поняла, в чём будет заключаться боевое задание.
— Ну и где я, по-твоему, должна его «подцепить»?
— Ну… вам, девушкам, виднее, где вы нас, беззащитных…
— Сейчас, — принялась рассуждать Аня, — он на конюшне. Пока коня разберёт, пока сам переоденется… А потом — наверняка на трибуну!
— Грош ему цена в базарный день, если перепрыжку не придёт посмотреть, — поддержал Сергей. И принялся наставлять: — Вот рядом где-нибудь и окажись. Мы, конники, мушшыны темпераментные… Только ты, рашн гёрл, не перестарайся смотри. А то не выдержу, быстро ему ручонки пообломаю…
Антон живо представил себе, как невысокий и худенький — килограммов пятьдесят — жокей что-то там ломает здоровому, кровь с молоком, шведскому парню… А что, между прочим? Разойдётся — так может и обломать…
— Твою бы Любашу сюда, — мрачно буркнул Сергей. — Вот уж специалистка… одним местом крутить…
Аня и Антон ничего не ответили.
— Кстати, — Аня скромно опустила глаза, — мы, девушки-лошадницы, тоже прям жуть какие горячие… А если и мне он понравится? Рискуешь, Сергуня…
— Ты у меня смотри… — захлебнулся «темпераментный мушшына». — Я те дам понравится… Я…
— Риск — благородное дело, — напомнил Панама.
— Ну, мальчики, я пошла. — Аня заглянула в сумочку и решительно поднялась.
— Доброй охоты… — не сговариваясь, хором напутствовали мужчины. На манеж выезжал очередной всадник, пытавшийся попасть в перепрыжку.
Панама между тем убедился, что вчерашний эффект, произведённый на него соревнованиями, был не случаен. Стоило посмотреть на боевое поле с препятствиями — и забывалось всё, даже основная цель его приезда сюда. Вот так и поверишь в известный исторический анекдот о римском патриции, не одобрявшем гладиаторских игр. Но когда однажды друзья привели его в цирк и силой вынудили смотреть — больше не мог отвести глаз и под конец представления кричал громче всех, требуя крови… Здесь, слава Богу, не было ни крови, ни смерти. Однако ведь открываются в душе некие шлюзы, а ты и понятия не имел, что они там есть…
Зато Сергею в кои веки раз было не до происходившего на манеже. Он пристально вглядывался в проход на трибуны, из которого, по его мнению, должен был появиться швед. И вскоре тот появился. Он оживленно болтал с Аней и даже галантно поддержал её под локоток, когда она оступилась на лестнице. Это Анька-то!.. Да чтоб оступилась!.. Ну, бабы…
— Антон! Швед на горизонте! — пихнул он локтем Панаму.
— И… с ней!..
Но сыщик лишь мельком глянул туда, куда он указывал, и, не обнаружив ничего требующего безотлагательных действий, вновь впился глазами в арену. Претендент на награду подбирался к тройной системе…
— Ну… — У Антона так и ходили колени: он «помогал» всаднику направлять коня на препятствие. — Ну!
— Антон, ты слышишь, что я говорю? Они уже на трибуне…
— Да вижу я… Ну!.. Ну… Ну, во-о-от…
Всадник благополучно уронил жердь.
— А так ехал…
Серёжка пристально посмотрел на него. Не зря, видимо, говорят, будто итальянские «тиффози», болельщики, во время матчей полностью отключаются от реальности, пылко сопереживая кумирам. Казалось бы, вот когда раздолье ворам!.. Но… карманники — они тоже ведь люди…
— Серёженька, родной, я всё вижу, — не отрывая глаз от манежа, неожиданно проговорил следователь. — Мой тебе совет — и ты не пялься туда. Поверь моему опыту: некоторые люди взгляд за сто метров чувствуют. Так что сиди и смотри, как тут прыгают… Интересно ведь…