Антон замолчал и стал ждать, чувствуя, как колотится сердце: «Опоздал… опоздал…» Какого хрена он не позвонил куда надо прямо из денника, где Любаша осматривала гнедого?!. Чего побоялся, чего ждал?.. Господи…
Он снова покосился на Сергея и с некоторым облегчением увидел, что по крайней мере хоть тот вроде стал оживать. Руку от бока парень по-прежнему не отрывал, но чуть-чуть выпрямился. Даже сумел потихонечку развернуться и помахать Ане рукой сквозь заднее стекло…
«Тойота» немедленно ответила ему дальним светом. Сергей улыбнулся, и Антону показалось, что его глаза начали проясняться.
— Ничего, ребята, — выговорил жокей, — похуже бывало…
— Антон? — раздался возле уха Панамы голос Плещеева. — Знаешь, вынужден тебя огорчить. В Торфяном сказали, что финны уже часа два как на своей территории. С ними выехала и вся компания, которую ты перечислил. Плюс кобыла Слипонз Фари и гнедой жеребец Сирокко…
Панама ощутил, как прокатывается по всему телу, от затылка до пяток, очень хорошо знакомая, холодная и жуткая дрожь. Точно такая, как в день, когда он держал в руках газету со статьёй, называвшейся «Разбойник в прокурорских погонах», и было ясно как Божий день, что его уже ничто не спасёт.
И вот теперь… Снова…
Хотя нет. Не снова. Тот день длился для него посейчас.
Он вдруг начал соображать очень быстро. За сколько времени можно пересечь Финляндию на автомобиле? Если очень спешить?..
— Сергей Петрович, — спокойно ответил он в трубку, — ты вот что скажи погранцам: если эта публика вдруг объявится, пусть делают что угодно, но в Швецию с конём попасть они не должны…
— Тебя что там, много ушей слушает? — немедленно сообразил Плещеев.
— Да.
— Если я тебя правильно понял, надо попытаться придержать коня хотя бы в Финляндии? Потому что с финнами соглашение есть?
— Да.
— А ты представляешь себе, какие для этого…
— Да! Под мою ответственность!..
Это Антон Григорьевич почти прокричал.
— Хорошо, — сдался Плещеев. — Звоню в Большой дом…
Панама нажал отбой и подмигнул Сергею:
— Процесс пошёл. Граница на крепком замке…
Правдиво пересказать парню услышанное от Плещеева было почему-то решительно невозможно. Антон сам не понимал почему. Просто невозможно — и всё.
Сергей снова улыбнулся и успокоенно откинулся на спинку сиденья…
Фаульгаберу в самом деле не нужна была карта: машина навылет промчалась через посёлок, застроенный безликими пятиэтажками, свернула налево и метров через двести юркнула в проезд, под высоченные сосны, чтобы наконец-то остановиться против входа в больницу. Следом тормознула «Тойота».
Сергей сам открыл дверцу и выбрался вон. Подбежавшая Аня хотела взять его под руку, но он возмутился:
— Нашли умирающего… дойду!
В небольшом холле больницы пахло сосисками. Девушка-продавщица, торговавшая в аптечном киоске, расстелила на прилавке газетку и с аппетитом подкреплялась. Дверь приёмного покоя оказалась наглухо заперта.
— Подождите, — сказал сидевший в кресле охранник. — Сейчас сестра подойдёт.
Сергей тяжело опустился на стул возле окна. Вид у него был страшно усталый. Сколько он ни храбрился, но всему есть предел. Аня села рядом, обняла за плечи…
— А позвать бы кого? — поинтересовался Панама.
Охранник и продавщица посмотрели на него и ничего не ответили. Подразумевалось, наверное, что вызов врачей в их обязанности не входил. Антон ощутил, что начинает звереть, но в это время подошёл задержавшийся на улице Фаульгабер. Живо оценил ситуацию — и громыхнул в пустоту коридора ужасающим басом:
— Есть кто живой?..
Охранник вскочил было и даже открыл рот, но под взглядом Семёна благоразумно закрыл «варежку» и вновь сел. Между тем иерихонская труба оказала должное действие: послышались шаркающие шаги, и из комнатки в дальнем конце коридорчика показалась толстая пожилая тётка в белом халате и такой же косынке. Она шла не спеша, переваливающейся походкой откормленной гусыни, и Панама нетерпеливо шагнул ей навстречу. Тётка, которую и так оторвали то ли от вкусной трапезы, то ли от сериала по «ящику», немедленно расшумелась:
— Куда прёшь? Тут больница, а не танцульки! Стерильно везде, а ты в уличной обуви шландаешь! Чё надо?
Антон решил не поддаваться на провокацию.
— Мы больного привезли, — кивнул он на безразлично горбившегося Серёжу.
— Мы больного привезли, — кивнул он на безразлично горбившегося Серёжу.
— Этого? — брезгливо сощурилась тётка. — Хороша компания! Пьяный небось? Ну и чего с ним? Не закусил?
— Его в драке… — начал было Антон, но толстуха перебила:
— А сами откуда?
— Из города…
— Тогда это не к нам, — решительно заявила она, явно довольная, что легко выпроводит незваных гостей. — Мы городских не принимаем.
— Послушайте, вы…
— И слушать не буду! Не наш это больной! Городскии-и-ие… Нажрутся, понимаешь… Как воскресенье, так драка за дракой! Отдохнули на природе?
Она повернулась уйти, но Антон сгрёб её и развернул к себе лицом. Охранник при виде открытого насилия даже не пикнул: взгляд Фаульгабера кого угодно мог сделать непротивленцем. Панаморев заговорил вроде тихо, но мышцы у рта свело судорогой, а тётка попятилась.
— Немедленно сюда врача. Вы поняли? Я сказал — не-мед-лен-но!