— Да, слышал… — утрачивая настороженность, рассмеялся Антон. — Хорошо, пиво с меня. Только, не обессудьте, ребята, попозже. Сам видишь…
— Понятно. Проблемы?
— Да нет… все пока о’кей. Информацию перевариваю…
— Смотри, запора не наживи. А про литр-метр забудь. Шутка, — отмахнулся Борис. Его гости отступили в коридор, видимо, куда-то спешили. — Всё, что в этом кабинете, эксплуатируй как своё собственное. Я на часок улетел. Если вопросы возникнут — не стесняйся, в любую дверь стукнись — помогут. Или к начальнику… Ну, бывай…
— А я про пиво серьёзно! — крикнул уже ему вдогонку Антон.
— Целовал меня милёнок
Восемь раз в затылочек, —
донеслось из коридора.
— Целовал меня милёнок
Восемь раз в затылочек, —
донеслось из коридора.
Ничего не может больше
После трёх бутылочек!.. [44]
Быстрые шаги удалились по гулкому коридору.
Панама снова уткнулся в бумажную ленту. Дочитал, пробурчал что-то себе под нос и, усевшись за стол, снял телефонную трубку.
— Аня? Ань, доброе утро. Это Антон. Да, благополучно… Слушай, Анечка, я тебе сейчас прочитаю два описания… Ага, из Сайска прислали… Ты же небось всех ваших лошадников знаешь? Может, уловишь с кем сходство?..
И Антон начал медленно, внятно читать принятые по факсу описания двух подозрительных личностей, могущих иметь отношение к пропаже коня. Анна внимательно слушала, сидя на кухне в репатриированном махровом халатике с васильками. Серёжа глядел через стол в её сосредоточенное лицо и нервно покусывал губы. Аня всё собиралась купить второй аппарат, да так и не собралась…
В это же время пропитанный влагой эфир над Санкт-Петербургом стал свидетелем совсем другого телефонного разговора. Сидя за рулём вздымающей брызги «девятки», русоволосый коренастый парень приложил к уху плоскую трубку «Нокии»:
— Херр Нильхеден? Гуннар?
Услышав ответ, поплотнее прижал трубку к уху. Тут ему пришлось перехватить руль, он притиснул телефончик плечом, и во рту стали видны золотые передние зубы. Еще пару секунд он молча слушал, затем бросил в микрофон короткое:
— О’кей! — и выключил аппарат.
Машина развернулась на ближайшем перекрёстке (очень по-хамски, едва не попав на рога гружёной «Ниве» с прицепом: с дороги, чёрная кость! барин едет!..) и помчалась в сторону Васильевского острова. Пронеслась по набережной мимо Кунсткамеры, затем по Большому к Наличной…
Она остановилась возле скромного небольшого кафе у гостиницы «Прибалтийская». Херр Нильхеден сидел за столом и хмуро ковырял вилкой яичницу с ветчиной. Коренастый, появившись в дверях, приветствовал его кивком головы. Швед молча указал ему на стул напротив. И пододвинул русскому остывающую чашечку кофе.
Разговор между ними шёл по-английски:
— Не нравится мне это, Андрей! Зря мы всё же его сюда, на эти соревнования… Да, я тоже думал, что это замечательная идея, но теперь мне начинает казаться, что она слишком опасна. Я очень рискую…
— Вот уж не согласен. Ты сам-то подумай: что, я ворованного коня должен был у себя на конюшне держать? — Владелец «девятки» энергично подчеркнул голосом «я», ткнув себя при этом в грудь пальцем. — Меня ж в городе знают! Стоило бы ему у меня появиться, народ тут же пронюхал бы. Люди кругом завистливые, а лошадники ещё и любопытны, как черти… Тут же примчались бы «конечку посмотреть»… Нет, у тебя он как у Христа за пазухой! Частная собственность иностранца — руками не трогать! А лучше и близко не подходить!.. Зря, в общем, психуешь.
— Всё так… Но больно уж много вокруг него суеты…
— Что ты имеешь в виду?
— Расковываю вчера его… Специально время поспокойнее выбрал — у боксов почти никого, все перед стартами на разминочное поле ушли… И тут, откуда ни возьмись, к нашему коню в денник лезет парень! Загорелый такой, ростом мне вот посюда, — крупный швед коснулся ключицы. — На груди — «VIP»…
— Ну и что? — не понял его тревоги Андрей.
— На груди — «VIP»…
— Ну и что? — не понял его тревоги Андрей. — Забрёл какой-нибудь… Сам знаешь, кому виповские пропуска у нас раздают. Наверняка сынок чей-то… лоботряс великовозрастный. Надоело на трибунах зевать, он и шляется. Не нервничай, говорю!
Лицо Гуннара Нильхедена выглядело обманчиво-инфантильным из-за гладкой кожи, мелких черт и мальчишеского румянца. Его выражение по-прежнему соответствовало погоде на улице.
— Я бы не нервничал, если бы не видел, как он гладил других лошадей! Я уверен — он конник. Его знают! С ним разговаривал грум военного шоу-джампера [45] из российской команды! Они встретились как друзья, чуть ли не целовались!..
— Да? — Русский забарабанил пальцами по столу. Потом отхлебнул чуть тёплого кофе: — Я думаю, это всё же случайность. Мало ли кто у нас кого знает…
Однако прежней уверенности в его голосе не было. Глаза шведа за стёклами очков стали колючими:
— А что вечером у коня брали кровь — тебе тоже случайность?
Настал черёд Андрея не на шутку встревожиться:
— Кто брал? Почему?.. И какого беса ты разрешил?
— А что я мог сделать?.. — Сдержанный швед отложил вилку и только передёрнул плечами, но вид у него был — задушить бы кого-нибудь! — Мне предъявили жёсткое требование администрации соревнований и ветеринарного комитета мэрии. Лошадь привезли, так почему она не выступает? И выглядит, как варёная?.. Врачи боятся инфекции…