— Спасибо, Анечка, хватит мне. — Антон улыбнулся и подумал, что с подругой жокею определённо повезло. — Только чашечку кофе. И мы ведь договорились — просто Антон.
Серёжа тем временем слегка перевёл дух, вспомнил кое-какие подробности и снова начал рассказывать. Об отсутствии у Заказа клейма, о хлыстике с кожаной шишечкой на рукояти, о лёгких скаковых подковах, самодельных, а стало быть, уникальных…
Аня вернулась к их столику с тремя чашечками кофе.
— Так, — услышала она голос Панамы. — Теперь давай подведём результат. Что мы имеем?.. Ты абсолютно уверен, что это — ваш конь?
— Голову на…
— Твою голову в протокол не запишешь. — Антон положил руки на стол, как припечатал. — Скажем так — серьёзное подозрение?
— Как в газетах пишут, «человек, похожий на…», — хмыкнул Сергей, вспомнив «банные» разоблачения, недавно отгремевшие в прессе. Он понимал, о чём говорит следователь. — «Конь, похожий на Заказа»… ну, процентов на восемьдесят пять…
— Очень хорошо. Но надо, — Панама вздохнул, — все сто, и притом железно доказанные. Что мы, грубо говоря, в суде предъявлять будем?.. У тебя, извини, в основном эмоции, а у шведа — документы с печатями…
— Липовыми, — заявил Сергей мрачно. Ему снова вспомнился благородный индеец Нико, именно в таких случаях и вступавший на тропу войны: ну вот же он, вот он, злодей, и всем вроде всё про него ясно… а хвост стервецу прищемить нечем. Окромя железного кулака…
— Хлыстик в зубах — доказательство косвенное. — Панама объяснял юридические азы, пожалуй, терпеливее, чем Сергей — конные. — А возраст, из-за которого ты тут так бился, вообще, кстати, не доказательство. Да, привёз трёхлетнего коня… Что, права не имеет?
— Ни в коем случае! — убеждённо мотнул головой Сергей. — На эти соревнования — не имеет. Тут только старшего возраста…
— А кто тебе сказал, что он его привёз именно для участия в соревнованиях? Если он не совсем дурак, именно так он и будет утверждать. Соревнования — повод, а цель может быть совершенно другая. Коммерческая, например. Продажа, обмен, мало ли ещё что…
— Но ведь это точно Заказ! — повторил Сергей с отчаянием. — Я знаю !..
Панама откинулся в пластмассовом кресле:
— Меня-то ты что за Советскую власть агитируешь?.. Я тебе верю… Но, если мы хотим, чтобы он остался в России, это надо доказывать. Причем очень жёстко, с вещественными доказательствами. Иначе нас не поймут… А вещдок у нас, как я понял, пока один — скаковые подковы. Для прыжков такие точно не употребляются?..
— Никогда…
— Уже хорошо. Зато всё остальное, пардон, — в пользу бедных. Похож, говоришь?.. Как две капли воды?.. И свидетели подтвердить могут?.. А тебе ответят — зрительный обман. Да и правильно сделают. Видел я разок, на всю жизнь запомнил… Купил я давно когда-то фотообои с берёзовой рощей…
Аня, давно уже мысленно примерявшая к своей квартире то один, то другой фотопейзаж, заинтересованно слушала.
— Дурное дело нехитрое: принёс и наклеил, — продолжал следователь. — Рядом столик поставил на берёзовых ножках, табуретки такие же… Идиллию развёл, аж противно. И дверь в комнату закрыл — от кошки, а то, не дай Бог, мокрые окарябает… День да ночь — высохли. Прихожу домой… а кошка моя мне мячик всегда приносила, чтобы сразу играть. Я его у неё забираю, дверь настежь — и без всякой задней мысли бросаю мячик об стену. Кошка за ним… И вдруг слышу грохот! Мячик-то отскочил, а кошка нет — дальше в лес побежала… Это я к тому, чтобы и нам с тобой, Серёжа, шишек случаем не набить…
Сергей расстроенно смотрел в стену.
Его очень тянуло спросить Антона Григорьевича: «Ну что? Можно смеяться?..»
— Кстати, о фотообоях! — Аня вновь переключилась на «вещдоки» и «косвенные доказательства». — Между прочим, у нас фотографии Заказа есть. Как раз в день Дерби прямо на ипподроме снимали! Правда, на одной он там скачет, а на другой — только голова и рядом Серёжка…
— Уже кое-что! — Панама сам был не слишком в этом уверен, но не желал упускать ни малейшего пустяка. — А такой нет, чтобы конь во весь рост? Просто стоял, как в программках?
И он кивнул на объёмистую пачку печатной продукции, которой его не преминули снабдить в оргкомитете.
— Такой… — задумалась Аня. — Такой нет.
— Погоди, — неожиданно воспрянул духом Сергей. — Он ведь нас всяко-разно снимал… И без седла — точно помню! И наверняка во весь рост, зря, что ли, всё пятился, подальше отходил… А мне подарил только те, где я есть. — Сергей вдруг умолк и озадаченно посмотрел на Антона. — Правда, он тоже швед…
— Всюду шведы, — насторожился Панама. — У них что, заговор?.. И «он», кстати, — это вообще кто?..
— Фотокорреспондент, — улыбнулся Сергей. — Из конного журнала. Как его… Ульрикссон. Мужик первый сорт! С королевским конюшим меня познакомил… Тут, на этих соревнованиях. Надо у него поинтересоваться, может, фотку какую надо найдёт…
— А соотечественнику не заложит? — недоверчиво спросил Панаморев. — Вдруг они с ним знакомы…
— Конный мир тесный вообще-то, — нахмурился Серёжа.
— И шведов всего миллионов, кажется, восемь, — добавила Аня. — Небось все знают друг друга!
— Значит, решено. — Антон отхлебнул кофе из чашечки. — Ты, Серёжа, попробуешь раздобыть у фотографа снимок, причём хорошо бы не акцентировать наш повышенный интерес. Мол, на память… Так классно снимаете, на доску почёта повесим… Да что я тебе объясняю, сам лучше придумаешь. Ну, чтобы правдоподобно звучало, по-вашему, по-конному…