Фура — громоздкое сооружение на четырёх деревянных колёсах, с решётчатым кузовом, приспособленным под сено, — между тем, поравнявшись с заместителем прокурора, неожиданно круто развернулась и встала напротив терпящей бедствие «Волги». С козлов спрыгнули два мужика и направились прямо к машине.
— Петро, гля, — улыбнулся один. — Что-то в этом году «Волги» низенько летают. Наверно, к дождю…
— Беда у людей, а тебе всё бы шутки шутить, — одёрнул его другой.
Наверно, к дождю…
— Беда у людей, а тебе всё бы шутки шутить, — одёрнул его другой. — Сами-то целы?
— Даже машина цела, — отозвался водитель.
— Фазан, слышали, вылетел? — не унимался первый мужик. — Эт мы могём… А вот когда коровы летать начнут…
Тут улыбнулся даже Андрей Николаевич.
— Ладно, Петро, выпрягай. Ща мы быстренько вас… двумя лошадиными силами…
Ларионов с сомнением покосился на лошадей. Два тёмно-рыжих, плотно сбитых, кормлёных дончака, очень похожие один на другого, мирно пощипывали с обочины травку.
— Мужики, — не выдержал он, — вы, вообще-то, серьёзно? Тут «КамАЗ» не решился…
— Там, где пехота не пройдет… — пропел развесёлый мужик, сдёргивая между тем вальки с крюков. — И там, где танк не проползёт… Подумаешь, «Волга»! Эка невидаль. Ласточкой вылетит… Как фазан твой.
Хмурый в это время отстёгивал вожжи:
— Ну, повели, что ли?..
Они взяли под уздцы лошадей и не спеша свели их по склону. Петро перепрыгнул воду на дне, и конь послушно последовал за ним. Легко и просто. Мужики осадили коней задом к самой машине и положили вальки на землю перед её бампером:
— Командир, верёвка есть?
— Извиняйте, мужики, ни верёвки, ни троса. Без надобности всё было… Машина-то новая…
— Ладно… Мил человек, — обратился Петро к Андрею Николаевичу, по-прежнему стоявшему наверху, — будь добр, достань из нашего студебеккера. Там два мотка — кипы подвязываем, когда возим…
Андрей Николаевич поставил портфель наземь, бросил сверху пиджак и полез в кузов фуры. Привычная кабинетная жизнь неожиданно отодвинулась далеко-далеко, и солидный взрослый человек ощутил пробуждение совершенно мальчишеского азарта: и как это, интересно, сейчас нас будут спасать?..
Водитель подвязал верёвку двумя петлями к машине, и мужики прицепили к ним вальки.
— Ну что? С Богом? — подал голос Петро.
— Погодите, вы что её, до посёлка по канаве? Может, я заведусь, мотором хоть как-то поможем…
— Не, ты мотором ещё коням ноги отдавишь. Тут метров через сто выезд на поле, вот там и поможешь, если понадобится… Хотя… Всего-то по пятьсот кило на голову… Это они играючи. Ты за руль садись… Эх, залётные! Па-а-е-хали…
И мужики, одновременно тронув поводья, двинули лошадок вперёд. Постромки натянулись, лошади слегка присели на зада, и колёса, минуту назад недвижимые, сперва медленно провернулись, а потом плавно выкатились на нетронутый дёрн. Тут «Волга» покатилась легче, кони зашагали пошире. Водитель крутил руль, не позволяя машине сползти боком в канаву. Вся процессия медленно, но верно двинулась к выезду на поле.
Андрей Николаевич поймал себя на том, что подсознательно боится отстать от лошадей и спешит по дороге параллельно движению необычной упряжки. Уж больно завораживающим было зрелище — два не очень крупных конька, скорее верховые, нежели упряжные, с тонкими ногами и длинными шеями, тащат за собой по канаве кажущуюся огромной и неуклюжей беспомощную машину…
Вот кони подошли к перемычке, поднатужились, энергичнее присели на задние ноги — и выдернули-таки злополучную «Волгу» на твёрдый грунт.
— Р-р-р-р! — И упряжка остановилась.
— Ну, мужики, с меня причитается… — Водитель благодарно выскочил наружу и начал отвязывать верёвки.
— А то как иначе, — благодушно отозвался весёлый. — В магазинчик — и милости просим к нашему шалашу. Фуражиры мы. С фермы. Пока приедем, глядишь, рабочий день и закончится…
Ларионов подошёл к лошадям, спокойно стоявшим на дороге, и от души похлопал обоих по шеям. Потом заглянул в глаза, отражавшие мудрое смирение, доброту… и некоторую лукавинку.
— В магазине будешь, сахару им купи, — сказал он водителю.
Кони уже тянулись к его рукам, доверчиво ожидая заслуженного лакомства, и Андрей Николаевич вспомнил, что у него в дипломате лежали вкусные бутерброды, приготовленные в дорогу женой.
— Сейчас, милые, сейчас… — И он поспешил к фуре, возле которой оставил на земле дипломат.
Мужики повели коней запрягать. Самой последней тронулась с места благополучно ожившая «Волга».
Кони уже стояли в паре, когда Ларионов, наспех соскоблив пальцами масло, протянул каждому по ломтю городского чёрного хлеба. Кони долго принюхивались (что-что, а масло и колбаса — явно не лошадиная пища!), но из вежливости всё же взяли предложенное и стали жевать.
Мужики сноровисто пристёгивали вожжи… И в этот момент дотоле абсолютно смирные и спокойные кони вдруг заволновались, насторожились и напряглись. Высоко подняли головы и уставились куда-то вдаль, за дорогу.
— Стой! Р-р-р! А ну, не балуй!.. — Мужики разом отбросили всякое балагурство и, сильно одёргивая лошадей удилами, принялись покрикивать на них во весь голос: — Ишь, кровь взыграла! Стоять, кому говорят!..