— Пётр Иваныч, а что не в порядке? — тихо спросил Сергей. И похолодел от внезапной догадки: — С Заказом?!.
Перед глазами успело мелькнуть жуткое видение красавца коня, безжизненно вытянувшегося на опилках… Неужели всё-таки слишком много сил отдал Заказ перед финишем, и он, Сергей, был тому виной?.. Кузька, малыш… К чёрту и эту победу, и купленный на вокзале билет… и ящики с фруктами…
— А то с кем ещё? — фыркнул тренер. — Не со мной же!.. Э, ты что, напугался?… Да ладно тебе, живёхонек конь! — Сергей снова начал дышать, а Пётр Иванович продолжал: — Увезли его, всего-то делов.
— Не со мной же!.. Э, ты что, напугался?… Да ладно тебе, живёхонек конь! — Сергей снова начал дышать, а Пётр Иванович продолжал: — Увезли его, всего-то делов. Цыбуля на завод забрал. Производителем… Всё, отскакался наш Кузя… — Пётр Иванович отвернулся и с ожесточением стал терзать пробку: — Ну-ка, вылазь!.. Приросла?
— Ясно, приросла! Её ж поди лет двадцать тому в бутылку засунули. Смотри, джинн вылетит! — подала голос жена. И забеспокоилась: — Пить-то можно его? Не отравитесь?
— Если бы коньяк нельзя было пить, его бы ели. — Рассерженный хозяин наконец справился с пробкой. — В Армении говорят, коньяк как мужчина: в тридцать лет могуч, в пятьдесят — мудр, а в семьдесят… Не стой, Серёжка, садись! В отпуск, слышно, собрался?.. Ну и лопай от пуза… Потом веса в норму вернешь. Гуляй, пока можно…
Гулянка, однако, получалась что-то не очень весёлая. Сергей взял рюмку, неуверенно понюхал коньяк. Таким — огорченным и злым — он Петра Ивановича, кажется, никогда ещё не видал.
— С Дерби тебя, Серёженька! — поднял тост тренер. И, заметив, что хозяйка, словно чувствуя повисшее напряжение, за стол не торопится, повернулся к ней с рюмкой в руке: — А ты что? У нас с Серёжкой нынче праздник — Дерби выиграли…
Слово «праздник» прозвучало трагически, и Сергей спросил:
— Кто же за Кузькой?.. Наши кто из совхоза приехали?
— Да нет. Парень какой-то… Вроде недавно из Калининградского завода в совхоз приехал работать. Ближе не нашёл… Говорит, у себя там на жеребцовой конюшне помощником бригадира был… Кажись, парень толковый. Умеющий… Сразу видно… Только последняя скачка закончилась, пятит к конюшне коневоз ипподромовский. Из него этот выходит и доверенность протягивает. Дескать, от Василия Никифоровича, за Заказом прислали. Я, конечно, в контору… Там мне — всё чин чинарём, вот она, телеграмма, просим, значит, отправить для племенной работы. Срочно притом… Вот и всё, стало быть… Погрузили, он и поехал… — Тренер вздохнул, помолчал и добавил: — Кузька-то в машину идти не хотел… Ох не хотел… Еле уговорил я его…
— Пётр Иванович, а почему ипподромовский? Заводской наш коневоз где?
— Да я этого тоже спрашиваю, чего, мол, коневоз-то чужой? А он в ответ: нам, мол, только до станции довезти, до вагона…
Серёжа молча почесал затылок и положил руки на стол. Ничего необычного вроде не произошло, но странное, тревожащее ощущение не отпускало. Почему?.. Потом до него дошло, что Цыбуля распорядился забрать Заказа в хозяйство, ещё не зная о его победе на Дерби. Пороть такую горячку было совсем не в характере Деда. «Очень уж рассчитывал я на него», — припомнил жокей. Неужели Василий Никифорович настолько отчаялся увидеть Кузьку дербистом, что решил в любом случае отозвать его с ипподрома?..
— Да, крепко Дед-луковица в Заказа вцепился, — словно подслушал Пётр Иванович Серёжины мысли. — А знаешь, в чём дело? Подожди, сейчас я тебе кое-что покажу…
Тренер поднялся и тяжёлой походкой направился к дому.
— Ты, Серёженька, кушай, — немедленно вмешалась хозяйка. — Ты на моего не смотри. Он-то дома, а тебе ещё ехать Бог знает куда…
В тарелку улёгся шкворчащий кусок жареной курицы. Да не просто кусок — кусище! Хозяйка щедрой рукою добавила разваристой молодой картошки, дымящейся, обильно посыпанной укропом.
Да не просто кусок — кусище! Хозяйка щедрой рукою добавила разваристой молодой картошки, дымящейся, обильно посыпанной укропом. Оставшееся пространство мигом заполнили помидоры и огурцы, буквально плавающие в сметане. В рыночной, деревенской сметане, имеющей такое же отношение к магазинной, как ключевая вода — к хлорированной водопроводной…
— Ой, тётя Лида! Да куда вы столько… Я же тресну! Отвык…
— А ты не спеши. Оно и уляжется себе потихоньку… А я ещё подложу… Изголодал совсем!
Жена бывшего жокея отлично помнила, как под конец скакового сезона становился похожим на тень её собственный муж. Когда уж очень «веса гонял», случались и голодные обмороки. И этот такой же — чёрный, жилистый, все косточки наружу… Ну как не подкормить паренька?
— Отдохни уж, Серёженька, раз отпуск…
Пётр Иванович вернулся за стол, неся в руках большую самодельную папку.
— Пётр, дай поесть человеку! — решительно воспротивилась жена. — И сам закуси! Выпил ведь…
— И закусим, и ещё выпьем… Дерби не каждый день выигрывают. — Коньяк определённо добавил Петру Ивановичу жизни. — Наливай, Серёжа. Теперь за Заказа… Он заслужил!
Все дружно выпили. Даже хозяйка, обычно не уважавшая крепких напитков, свою рюмочку осушила до дна.
— А хорош коньячок! — улыбнулась она, заедая «Двин» домашним салатом. — До семидесяти ещё не дошёл!