— Да просто… Чувствую вдруг — соскучилась, сил нет… Дай, думаю, позвоню… Есть у тебя минутка? Я, может, не вовремя?
— Анька, милая… — Сергей заморгал и даже закашлялся. Раиса Александровна украдкой взглянула на парня, тихо выбралась из-за стола и ушла в коридор.
— Анютка, ты когда теперь к нам? Я по тебе… не передать… И кони у нас на ипподроме новые… Я для тебя голов семь присмотрел… Для спорта — суперкласс… Двух к барьерным скачкам готовят…
— Спасибо, Серёженька… — Стены кабинета, стол и кофейная кружка перестали существовать: он плавал в волнах её голоса, тёплых и чуть грустных. — Пока всё никак… Слушай! — вдруг закричала она. — А может, ты сам к нам выберешься? Правда!.. Я серьёзно! У нас тут скоро будут международные проводить, по конкуру… «Серебряная подкова», слыхал? Малая Европа! После «Кубка Вольво» к нам весь цвет… И Пилл, и Слоотак, и Меллигер… Может, вырвешься как-нибудь? А?..
— Анютик, у меня Дерби через неделю…
— Так «Подкова» как раз через неделю и начинается. Нет, Серёга, ты в самом деле попробуй! Я так тебя видеть хочу…
Когда на пороге появилась Раиса Александровна, Серёжа сидел в глубокой задумчивости, всё ещё прижимая к уху вспотевшую трубку, из которой раздавались короткие гудки, и выражение лица у него было то самое — блаженное.
Эх, молодость…
— Цыбуля слушает!..
В голосе Василия Никифоровича привычно рокотали властные нотки, а уж от того, как он произносил собственную фамилию, в самом деле могли хлынуть слёзы из глаз, словно рядом резали луковицу.
— Василь Никифорыч, Путятин тревожит, — улыбнулся в трубку Сергей. — Вы, говорят, искали меня…
— А, Сергуня, — грозный начальник немедля растаял, становясь тем Дедом Цыбулей, которого Сергей знал с малолетства. — Как вы там? Как кони? — И, не дожидаясь ответа, зарокотал дальше: — Читал я тут, как вы в прошлое воскресенье… Молодцы, что сказать! Слышь, ты на отделении передай — я всем тут премию… Прямо на книжки. Немного, конечно…
Серёжа заулыбался ещё шире. Уж если Цыбуля был чем-то доволен и дело доходило до премии, то Дедово «немного» следовало понимать относительно. Весьма относительно.
— Как там Крым? — Василий Никифорович наконец-то позволил Сергею вставить словечко.
— В полном порядке, Василь Никифорыч! — Крым был лучшим скакуном пятигорского отделения и потенциальным дербистом этого года. — Сегодня галопы на нём делал. Прёт, как паровоз!
Василий Никифорович Цыбуля, потомственный кубанский казак, на лошадях был натурально помешан. При том что сам был наездником никудышным: вот уж действительно, бодливой корове Бог рог не даёт. Великолепные чистокровные, которых выращивали на им же созданном конном заводе, оставались для него недоступны — так год за годом и ездил на добродушнейшей беспородной Маруське. Она была единственная, кто ни разу не «уронил» его наземь.
— Сергунь, а как шансы у Крыма в Дерби?
— Я в нём, как в себе, — деловито ответил Сергей. — Здоровья — на троих. А по последним контрольным галопам видно, что к Дерби в самом пике формы подойдет. Так что всё в полном порядке. Если, конечно, ничего не… — Сергей, суеверный, как все лошадники, трижды сплюнул через плечо: — Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить…
В трубку было слышно, как Дед Цыбуля громко постучал по деревянной столешнице.
— Коли Бог не выдаст… Слушай, Сергунь, а у меня к тебе дело. Как думаешь, справится с Крымом Женька Соколов? Жокей ваш второй? Только как на духу, без дураков и без обид! Серьёзно спрашиваю!..
Пока говорили о Крыме, Сергей успел ярко представить себя на победном финише пятигорского Дерби, и при этих словах Деда первым его чувством было чувство жгучей несправедливости. Мелькнула перед глазами вороная, поседевшая от пыли Крымова грива: почему Женька, почему не он сам пролетит, пригибаясь к этой гриве, мимо финишного столба?.. «Приехали… стараешься, стараешься… И всё коту под хвост…»
— Ну… — протянул он неопределённо… и понял, что просто так Дед Цыбуля подобного вопроса не задал бы. И Сергей ответил решительно: — Женька парень хороший. И ездит грамотно… Должен справиться… Он тут Крыма несколько раз галопировал — мне понравилось!
— Дело вот в чём, — наконец объяснил ему Василий Никифорович. — В Сайске твой крестник стоит… Заказ. Не ладит он у них что-то… Пять раз в этом году стартовал — и всё неудачно. А по моим расчётам — быть ему нынче дербистом! Должен, и всё! Как пить дать, должен!.. А он не ладит, хоть тресни… Съездил бы ты туда, глянул… Может, пособишь чем?.
А по моим расчётам — быть ему нынче дербистом! Должен, и всё! Как пить дать, должен!.. А он не ладит, хоть тресни… Съездил бы ты туда, глянул… Может, пособишь чем?.. Очень уж рассчитывал я на него… Потому и тебе в Пятигорск не отправил — думал, чего ради двум классным лошадям в одном Дерби… Пусть, мол, лучше два сразу нам выиграют. И вот оно как поворачивается… Ну?.. Сергунь?.. Что скажешь? Поедешь?..
Во властном, резком голосе Деда вдруг прозвучали такие жалобные, просящие нотки, что молодой жокей понял сразу и окончательно — поедет! Как тут не поехать. Тем паче что в Сайске его ждёт Заказ. Кузька! Сосунок паршивый…