— Ну спасибо, утешили. — Панама довольно потёр затылок. — А когда можно будет получить окончательное экспертное заключение?
— Как бы мы ни старались, но раньше чем к вечеру… — Московский учёный помедлил. — Давайте договоримся: крайний срок к шестнадцати-семнадцати часам. Вам его факсом выслать?
— Да, будьте добры… — Антон продиктовал номер. — И заказным в Сайскую городскую прокуратуру. А если бы получилось к шестнадцати… вы себе представить не можете, как нас выручите… Но и в любом случае преогромнейшее вам спасибо. И девочкам вашим… Скажите им, пусть уж не сердятся.
И девочкам вашим… Скажите им, пусть уж не сердятся. Такого коня спасаем…
Панама поймал себя на том, что заговорил почти как Сергей.
— Да зачем же сердиться. Не в первый раз… — улыбнулся в трубку начальник. И посетовал: — Жаль, крови маловато… Мы бы повторы провели… чтобы с максимальной достоверностью…
Антон распростился с ним и положил трубку.
Было похоже на то, что дело заканчивалось. В четыре придёт факс результатов экспертизы — и можно к прокурору за ордером. Соревнования раньше четырёх все равно не закончатся… Панама снова посмотрел на часы и пришёл к выводу, что вернётся из визита к «породистому неустановленной породы» никак не позже двух. Если, конечно, «Жигуль» не пропорет колесо и не утонет на раскисшей дороге…
Он позвонил Боре Смирнову, попросил подстраховать с ордером — доложить начальству заранее, — и, быстро заперев дверь, азартно помчался по лестнице вниз. Запрыгнул к Фаульгаберу в белого «Жигуля», внешне ничем, кроме номеров, не отличающегося от собратьев… Взвизгнул стартёр, заработал мотор… машина понеслась по улицам города.
В кабинете из факса поползла бумажная лента. Колючие светлые глаза человека с портрета, удивительно похожего на Андрея Полякова, скользнули невидящим взглядом по стенам пустого помещения, по потолку… Лента свернулась в трубочку, факс пискнул и остановился, и в кабинете воцарилась прежняя тишина…
Фаульгабер только молча пожал плечами, когда Панама попросил его для начала завернуть к «Юбилейному» — надо, мол, подхватить с собой человечка.
Антон попытался разговорить его:
— В машине-то курят?..
— В моей?.. — Семён заложил на перекрёстке крутой поворот, и Антон заметил, что кисти рук с тыльной стороны у него были сплошь в пятнах недавно отболевших ожогов. — А всё делают, — продолжал Фаульгабер. — Даже водку пьют… Только просьба — пепел и хабарики за окошко. Запах этих… потушенных… терпеть ненавижу!
Антону понравилось колоритное выражение, которого он, если по совести, от молчуна-водилы никак не ожидал. Он ещё смаковал его про себя, примеряя к подходящим жизненным ситуациям, когда машина свернула с моста на подъездные дорожки и остановилась возле служебного входа дворца.
— Я быстро… — Панама бросил на сиденье ремень безопасности, никак не желавший убираться в гнездо.
— Валяй, — флегматично донеслось сквозь приспущенное окошко. — Лично я не спешу…
Гигант комфортно откинулся за рулём и сунул лапищи под затылок. Похоже, ему не привыкать было к долгому ожиданию.
«Терпеть ненавижу», — подумал Антон, показал омоновцу пропуск и побежал внутрь. Судя по тому, что Любаши дома не оказалось (телефон, во всяком случае, не отвечал), она была где-то здесь. Но вот где конкретно? В ветеринарке?.. Панама устремился знакомым путём, заранее прикидывая, что делать, если её не будет на месте. Искать Александра Владимировича, давать объявление…
К счастью, отыскивать директора-распорядителя и терять драгоценное время, вдаваясь в объяснения, не пришлось. Дверь веткабинета сама распахнулась навстречу, и на пороге возникла Любаша. Свежая и цветущая. Дома она отмылась и даже часок поспала, а теперь двигалась к «Андрюше Борисычу». Предварительно завернув на минутку к девочкам в «Юбилейный»…
— Антон, какими судьбами? — удивилась она.
Она была в джинсиках и плотном спортивном свитерке, который не очень подходил к пышно взбитой причёске, зато создавал общую иллюзию бодрости и энергии. Антон взглянул в искрящиеся глаза девушки и невольно смутился. Она широко улыбнулась, и он, естественно, не мог ей не ответить. Как же она была сейчас хороша…
— Я-то по делам, — пояснила Любаша. — А тебе что с утра пораньше не спится?
Парик даже с самого близкого расстояния был на ней незаметен.
— А я за тобой. — Панама подхватил её под руку и повлёк в сторону выхода. — Честное пионерское. Едем за город на машине. В дивное местечко под Выборг… Шашлыков, врать не буду, не обещаю, но воздух… воздух…
Это было сказано весьма неуклюже: Любаша сразу вспомнила его рассуждения о солнце, фруктах и воздухе. Она сразу остановилась и рассерженно попробовала выдернуть руку:
— А ну пусти!..
— Любочка, милая, спасай, не то пропаду, — Панама заговорил совершенно серьёзно. — Мне эксперт нужен. Зооветеринарный. А лучше тебя…
Он испытал величайшее облегчение, увидев, как уходит из её взгляда болезненная настороженность.
— Ну вот, все вы такие, — сказала она наконец. — Как уши бедной девушке мылить, так быка жареного сулите, а до дела дойдёт, и шашлычка несчастного не допросишься… Что стряслось-то? Выкладывай уж.