Две девушки, сидевшие на диване, — ветврачи предыдущей смены — оторвались от телевизора, где с кнутом в руках довершал наведение справедливости благородный цыган Будулай.
— Ой, Любаха? Ты, стало быть, сегодня дежуришь? А с кем?
— С Маринкой. Примчится небось, как всегда, в последний момент… Я вот далеко живу, так я всегда вовремя. Да ещё Анечка, спасибо ей, подвезла…
— Анька, ты, что ли? Приве-е-ет!..
Собравшиеся в кабинете хорошо знали друг друга, лишь Сергей был здесь чужаком. Жизнь выдавала пенки: всего несколько часов назад в этом же спортивном дворце сходная ситуация не доставила ему удовольствия: «позабыт-позаброшен, никто меня не любит»… И, поди ж ты, суток не прошло, а глубокое инкогнито стало весьма даже желательно, и он тихо присутствовал на пороге, не претендуя на Анино общество и не привлекая внимания. Но бутерброду положено падать маслом вниз — девицы дружно уставились на него и потребовали объяснений.
— Это кто? — бесцеремонно разглядывая парня, спросила та, что казалась постарше.
— А, привёз тут меня один, — как бы между делом бросила Анна. — Серёжей зовут. Ну, так как у вас тут? Порядок в танковых войсках?
И Сергей перевёл дух, видя, как улетучивается возникший было интерес к его скромной персоне: подумаешь, очередной ухажёр. Мало ли их за Анькой Смолиной вьётся…
— Пока работка не бей лежачего, — отозвалась девица помладше. И захлопотала: — Чайку, кофейку? Смотрите, как о нас беспокоятся…
На маленьком столике стоял автоматический чайник «Сименс», рядом красовалась большая банка кофе «Голд-Нескафе» и чай «Липтон» в пакетиках. Европа, блин!.. Любаша приподняла белоснежную салфетку, покрывавшую обширное блюдо. Там были разложены сэндвичи, поштучно упакованные в прозрачную плёнку, — с ветчиной, сыром и зеленью. Только сунуть в здесь же стоящую микроволновку, и…
— «Пепси», «Фанта» и минералка в холодильнике, — собирая сумочки, предупредили девицы.
— А пицца где? С анчоусами и грибами?.. Безобразие!.. — расхохоталась Любаша. — Да чтобы я ещё сюда хоть ногой!.. Невозможно работать!..
— Давай я с тобой останусь вместо Марины, — предложила Аня. — Я всем этим гамбургерам применение быстро найду…
Люба живо повернулась к ней и раскинула руки, шутливым движением загораживая накрытый стол от подруги. Девчонки прыснули со смеху, а Сергей вдруг подумал, что каждая из них наверняка провела не одну бессонную ночь, спасая лошадиные жизни. Принимая трудные роды, зашивая поранившихся, выхаживая больных… Да ещё чаще всего в темноте, сырости и тесноте. Конюшни-то у нас порою такие, что конюхи уходят спать в денники к лошадям, поскольку с ними просто теплей. А то водопровод (не говоря уж о канализации) запросто может оказаться в планах на следующее тысячелетие, и воду для лошадей возят за километр. На саночках. В двадцатилитровых бидонах…
То есть возмутившее Любу отсутствие пиццы было, без сомнения, самым худшим несчастьем, которое с российским лошадиным доктором может произойти.
— Ну ладно, «ближе к телу», — стала наконец серьёзной Любаша.
— Ну ладно, «ближе к телу», — стала наконец серьёзной Любаша. — Что у нас в наличии?
В наличии обнаружилось почти пятьдесят лошадей. Списки по командам, план конюшни с кличками, где кто стоит. Журнал приёма и передачи дежурств. И фирменная папочка с единственным разграфленным листом во весь разворот — суточный лист ветеринарного состояния больных лошадей и лечебных назначений. Этот лист был почти чистым.
— Всего две… И то ничего страшного.
— Ну и слава Аллаху, — кивнула Любаша. — А что всё-таки?
— Первая из ЦСКА, засеклась при разгрузке. — «Незначительная рваная рана внутренней стороны венчика правой передней конечности», — гласила врачебная запись. — Ну, у них свой ветврач, сразу всё обработал…
— А ещё кто?
— Второй — жеребец Сирокко из шведской команды.
Сергей мгновенно насторожился. Как ни мало он верил в Анино бредовое предположение, мысль напрашивалась сама собой: «Неспроста!..»
— Диагноз: транспортная колика, — продолжала старшая смены. — Осмотрен, перистальтика в норме. В графе «Распоряжения владельца» — пометка: «В ветеринарной помощи не нуждается, ветеринарное вмешательство только по разрешению владельца». «Показания» — дополнительный контроль, осмотр каждые два часа. Бокс тридцать два…
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату влетела высокая полная девушка.
— Фу, я не опоздала? Всем пламенный… Кого лечим? Скальпель, зажим, спирт… огурчик…
Она с ходу рухнула на диван, словно не рядом жила, а бегом бежала через весь город. Вытянула ноги и принялась быстро-быстро обмахиваться ладошкой. Сергей не сразу сообразил, что это и была та самая Марина, вместо которой Аня предлагала подежурить у блюда с казёнными бутербродами.
— Девчонки, короче, мы в журнале всё написали… — Час был поздний, и отдежурившим хотелось поскорее добраться домой. — Вы там потом распишитесь. А мы сейчас лошадей по пути вместе глянем — и на хаус!
Толстая Марина всё-таки подхватила лист назначений:
— Ой, а я-то, понимаешь, спешила… Лучше бы котика кастрировала съездила. Копеечку какую на хлебушек заработала… Был бы хлебушек беленький, а икорка уж пускай будет и чёрненькая… А то, можно сказать, с голоду пухну! — Она покосилась на Сергея и с весёлым отчаянием похлопала себя по бёдрам, ну никак не укладывавшимся в субтильные западные стандарты. — Это что, нам? — с любопытством заглянула она под белую накрахмаленную салфетку. — Ну, девки, живём!..