— Чем могу помочь? — спросил генерал.
— Если бы вы согласились ответить на несколько вопросов…
— Когда?
— Когда вам будет удобно. Хотелось бы не позже завтрашнего дня.
Его молчание длилось не более полусекунды.
— Завтра — сложно. А сегодня?
Такого я просто не ожидал.
— Это было бы прекрасно!
— Адрес знаете?
Не дожидаясь ответа, он назвал адрес.
— Сколько вам нужно времени?
Я мгновенно прикинул.
— Минут двадцать пять…
— Жду вас через тридцать минут.
— Нас пропустят?
На мой наивный вопрос он даже не стал отвечать — просто положил трубку.
Я дал шоферу новый ориентир. Мужик был сообразительный, а трубка в его телефоне — громкой, так что я мог бы и не утруждать себя.
— Не первый раз туда вожу, — сказал он. — Серьезный мужчина. Ему можно верить.
— А вам? — спросил я.
— Да как в чем. Но насчет него — правда, он такой. Если бы его надо было куда-то выбрать, я бы голоснул, не задумываясь. Только он политикой не занимается. Или тоже начал?
— Вот узнаем, — сказал я неопределенно.
— А где потом можно будет прочитать?
Я невольно усмехнулся:
— Вы что, серьезно?
— Будьте уверены.
— Право, не знаю, что сказать. Журнал — дело не быстрое… Могу только пообещать: если опять придется с вами ехать — честно расскажу.
Этот водила мне чем-то нравился. Вообще у меня нет привычки раздавать подобные обещания. Он же, запустив руку в карман, вытащил оттуда карточку:
— Понадобится машина — позвоните. Обслужу без очереди.
— Спасибо, — сказал я. — Вполне может случиться.
Ведь и на самом деле могло.
Машина тем временем неслась по четырехполосной — в одном направлении — эстакаде Северо-Восток — Центр — Юго-Запад. Эстакада была скоростной, и озаренные ртутным светом спицы великого московского колеса быстро поворачивались под нами. Трасса — на высоте тридцатых этажей, а значит — над крышами, потому что проходила она не над местами высотной застройки — стрелой летела, оставляя слева внизу Ярославское шоссе и Мещанскую. Справа медленно отступала назад Останкинская башня, но еще поодаль от нее, над зеленым массивом, объединяющим Выставку, Останкинский парк и Ботанический сад, уже много лет как слившиеся в одну нераздельную территорию, магистраль отделила от себя приток, плавно ускользнувший влево — на Сокольники, Измайлово и дальше — к Среднему и Внешнему Высоким Кольцам.
Справа медленно отступала назад Останкинская башня, но еще поодаль от нее, над зеленым массивом, объединяющим Выставку, Останкинский парк и Ботанический сад, уже много лет как слившиеся в одну нераздельную территорию, магистраль отделила от себя приток, плавно ускользнувший влево — на Сокольники, Измайлово и дальше — к Среднему и Внешнему Высоким Кольцам. Дворец Ремесел, занимавший вот уже лет пятнадцать добрую половину территории Выставки, заменивший разброс ее когдатошних павильонов и павильончиков, на мгновения угрожающе воздвигся над нами, но тут же исчез за спинами, а впереди уже ярко-желтым световым шаром обозначилась четырехъярусная развязка вправо, на эстакаду Северо-Запад — Центр, к Ленинградскому проспекту; мы стремились все дальше, поравнялись — на расстоянии — со Стрелецкой башней — самым крупным в Москве торговым центром в середине Стрелецких переулков. Водитель стал перестраиваться вправо. Над Самотекой ушла развязка вправо, к Можайскому радиусу. Над нами подсвеченное московскими огнями небо на исчезающее мгновение перечеркнула линия монорельса Кунцево — Перово, почти сразу за нею отвернул съезд к магистрали Юго-Запад — Центр. Дальше наша трасса пролетит, вычленив из себя поворот над Воронцовскими прудами влево, на Среднее кольцо, и уже вскоре после этого сама вольется в Первое Внешнее кольцо; но так далеко нам не нужно было, мы уже крутнулись на вираже развязки и снижались к Волхонке. Там съезд на землю не самый удобный, и я выбрал бы скорее всего другой маршрут — но то я, а другое — московский профессионал. При всех нынешних многоярусных эстакадах, ездить в столице все равно оставалось тесно и иной раз казалось, что впору расталкивать машины плечами, но наш шеф ухитрился проскользнуть без сучка без задоринки, хотя раза два мне показалось, что он каким-то непостижимым образом умудрялся не протискиваться между машинами, а просто проезжать сквозь них — тем не менее не причиняя им ни малейшего вреда. Я душевно позавидовал его умению, понимая, что мне всего остатка жизни не хватит, чтобы научиться так водить — да и одного умения тут мало, талант нужен; а мы тем временем уже оказались в переулке, пустое спокойствие которого после только что бывшей вокруг магистрали показалось просто нереальным. Мне еще казалось, что мы едем, а машина уже стояла перед стеклянным подъездом тридцатишестиэтажки, на месте разрешенной остановки, как о том свидетельствовал знак; прочие территории были расписаны по жильцам. Я искренне поблагодарил, вылез, помог высадиться немного, по-моему, ошалевшей Наташе, подошел к окошку и расплатился. И не мог не поблагодарить за искусство.
— Вот вы и вызывайте, когда надо, — сказал шофер. — За вызов беру не много.
Я кивнул.
— А может, подождать? — спросил он.
— Не стоит, — сказал я. — Постараюсь пробыть там подольше.