По дороге оглянулся на камеры. Операторы уже прильнули к видоискателям, уточняя наводку, готовясь к приближавшемуся мгновению, когда на сцене появится Претендент Искандер.
Мне тоже очень хотелось увидеть это. Но не оставалось времени. Счет его пошел уже на секунды.
И тут меня — очень не ко времени — остановили:
— Мистер Вебер!
Вот холера! А вернее — мистер Стирлинг. В самый неподходящий момент. Не до него сейчас, честное слово.
— Мистер Стирлинг, очень рад вас видеть. Но, к сожалению…
Он прервал меня гневным:
— Где статья?
— Вот она. — Я похлопал себя по карману. — Но сейчас у меня нет ни секунды времени…
— У меня есть. Давайте.
— Однако, если у вас возникнут вопросы…
Я заранее знал, что они у него возникнут, и в немалом количестве. Маленькое торжество было запланировано мной заранее: присутствовать при том, как он станет читать этот текст и любоваться сменой выражений на его физиономии, когда он сперва не поймет, в чем дело, а потом сообразит, что представленная им сторона проиграла дело по всем статьям, потому что их игрок сошел с поля.
— Возникнут — тогда я найду вас, и вы ответите.
— Ну что же — как вам будет угодно.
Я вытащил конверт с распечаткой грузинского текста. И вручил ему.
— Только не засвечивайте всем и каждому, пожалуйста.
— Не беспокойтесь, — ухмыльнулся он.
Я приветственно помахал ему рукой и заторопился к выходу.
В вестибюле снова маячил неприметный мужчина, с которым я недавно разговаривал. Я пробормотал ему на ходу:
— Срочно государю: ни в коем случае не выходить на сцену, пока не получите добро по связи Иванова. И второе: на точке в зале — камера президентского ТV — без оператора, но под надзором. Немедленно и без суеты: надзор нейтрализовать, и все кабели ее отключить. Хотя бы топором, понятно? Еще лучше — вообще забрать ее…
— Если не удастся?
— Развернуть куда-нибудь — пусть глядит хотя бы в потолок. Но ни в коем случае — не на сцену! Исполняйте.
Он опять не удивился. И так же ненавязчиво, как в прошлый раз, исчез.
Я выскочил на бульвар, локтем прижимая к боку прикрытый пиджаком Изин подарок. Не тот, что пищит, а другой, с более выразительным голосом.
7
Похоже, Липсис был связан с этим подарком незримыми нитями: через десять секунд я услышал над ухом его сопение. На бегу он пробормотал:
— Как ты решил брать их?
— Штурмом, — ответил я, — не годится. Поднимут шум и выиграют время. Думал было подорвать, но тут и это никак не получится: дома, люди…
— Мой снайпер сидит вон там, — Изя кивнул куда-то вверх, но я даже не поглядел: снайпер явно был ни к чему — при тонированных-то стеклах.
— Ладно, — сказал я. — Кое-какие меры я все же принял.
Из сумки, моей неотвязной спутницы, я извлек два баллончика.
— Дезодоранты? — поинтересовался Изя не без иронии.
— Дезодоранты? — поинтересовался Изя не без иронии.
— Ага, — согласился я. — Один — чтобы поплакать, второй тебе обонять не советую: усыпляет в малые секунды. Немецкое качество!
— Дверцы наверняка изнутри заблокированы.
— Учтено. Видишь — вентиляционные жабры за последним окошком. У них мотор заглушен, а баллоны только внешне стандартные, внутри же — двойное давление. Пустим слезу сразу с обеих сторон — у меня баллоны парные, — и, думаю, оттуда вылезет кто-нибудь — навести порядок. Вряд ли у них есть противогазы. Тут — усыпляющее. Возьмем одного, дальше видно будет. Твоих здесь много?
Он пожал плечами:
— Чтобы съесть одну курицу — даже слишком. Но обезвредить нескольких человек смогут. Так что я готов.
— Пусть прикрывают на всякий случай. Сейчас кто-нибудь непременно покажется. — Я изготовил баллоны. — Ну, дрогнули и пошли.
— А нам что — любой годится?
— Нам нужно, чтобы дверцу отворили хоть на секунду. А потом уже там будет подобие монастырского дормитория. Ребятам придется их вытаскивать и увозить, куда следует.
— А ведь нет гарантии, что и у них не припасена какая-нибудь гадость для защиты и подстраховки.
— Ты прав, — согласился я, вспомнив, что главный-то их человек по-прежнему находился в зале — и, возможно, при крушении всех надежд пойдет на крайность, не жалея себя. — Что же ты предлагаешь?
— А что тут толковать? Жмем на кнопки, и как только откроется дверца — полный вперед.
— С риском все же нарваться на пулю?
Он улыбнулся.
— Риск, безусловно, есть. Нас мало, конечно, но недаром же мы в тельняшках.
Тут возразить было нечего.
В приоткрывшуюся дверцу непрерывно кашлявший, со слезившимися глазами мужик не успел даже вылезти: Изя вырвал его, ухватив за руку, а я фукнул ему в лицо «Спящей красавицей», спустил на лицо рыльце противогаза и, работая баллоном, вскочил в очистившееся пространство.
Там были всего двое. Но у одного из них реакция была, пожалуй, даже получше моей.
Я едва успел уклониться от свободно падавшего прямо в проем, засыпавшего на ходу первого, как второй выстрелил собою в меня: метил головой в грудь. Пистолет у него наверняка был, но он не пустил его в ход: берег, видимо, аппаратуру, которой автобусик был набит под самый подволок. Я не устоял на ногах, и он, прижимая ладони к лицу, выскочил в дверь. Я вывалился вслед за ним. Изя заканчивал обряжать контролера в наручники. Мой обидчик прыжками, противолодочным зигзагом мчался к подворотне, из которой навстречу ему выходили люди. Стрелять было нельзя. Да и не к чему было. Сколько-то моего зелья он все-таки успел вдохнуть. Действовало оно безотказно. Беглец был в двух шагах от подворотни, когда ноги его заплелись, он взмахнул руками и упал, как бежал — лицом вниз, во весь рост.