Пока Наташа томилась над стынущим завтраком, ожидая меня, я выудил из сумки кодификатор, подключил его к телефону, что был в номере. Моя обычная связь тут не годилась, в чем я уже успел убедиться: отель был хорошо заэкранирован. Конечно, репортеры, как правило, не пользуются подобной аппаратурой, и то, что я работаю таким образом, не пройдет мимо чьего-то внимания; однако сейчас мне было не до того. Я набрал номер, и мне, как и полагалось, незамедлительно ответили. Я сказал:
— Ффауст. Играю на аккордеоне.
— Понято, — откликнулись там без всякого удивления. И еще через две секунды: — Оркестр готов. Дайте проверку.
— В лесу родилась елочка, — проговорил я первое, что пришло в голову.
— Нормально. Слушаю вас.
— Передайте немедленно: по-прежнему ожидаются все более серьезные помехи в телеобслуживании. Пришла пора принять меры.
— Меры какой категории?
Я не колебался ни мгновения:
— Высшей.
— Высшей… — повторили на том конце линии. — Подключить невидимок?
— Нет необходимости. Дайте команду муридам. Будет достаточно.
— Исполняется.
— Второе: оппонент настроен на расчистку пространства. Быть готовыми, но без моей команды действий не начинать. Дальше: в течение получаса доставьте катушку-три. Мое место вы знаете. Я намерен проехать по маршруту, без катушки это бессмысленно. Буду ждать сообщений о принятых мерах; информирую о развитии событий.
— Катушку-три в течение получаса, — отрепетовали там. — Высылаем немедленно. Будем ждать развития.
— И последнее: включите в сеть известного вам путешественника. Пять минут назад он был тут у меня. Возможно, еще находится поблизости, если нет — просмотрите его орбиты, там есть сводка, найдите ее. Человек трех пришлите сюда — пусть без суеты проверят: он наверняка засеял окрестность. При обнаружении включите их в сеть тоже.
Человек трех пришлите сюда — пусть без суеты проверят: он наверняка засеял окрестность. При обнаружении включите их в сеть тоже. Учтите: он непременно страхуется.
— Все поняли. Исполняем.
— Да, чуть не забыл. Моя машина, известная вам, стоит на точке-два. Пусть кто-нибудь пригонит ее сюда. Ключи можно передать вместе с катушкой. Конец.
— Конец.
Хорошо; одно дело сделано. Почти час в моем распоряжении. Может быть, успею хоть что-нибудь съесть. А чтобы минуты не пропадали зря — одновременно прослушаю все, что успело накопиться: кассеты, взятые у Наташи, и то, что принес мне сегодняшний посетитель.
— Наташ! Ты можешь потерпеть еще немного?
— Меня уже нет, — откликнулась она. — Несколько минут назад я в страшных мучениях скончалась от голода. Разве не чувствуешь по голосу?
— Поживи еще лет с полсотни, — попросил я. — И сохрани мою жизнь: без твоих записей я просто не могу больше. Они у тебя в сумочке, если я правильно помню.
— У тебя хорошая память, — откликнулась она без особого восторга. Было слышно, как, отодвинув стул, она встала, сделала несколько шагов — чтобы взять сумочку, наверное. Да, так и есть.
— Ой!
— Что случилось?
— Тут что-то тяже… Ого! Это ты мне подсунул? Что за трюки?
— Это называется пистолет. Стрелковое оружие. Личное. В магазине…
— Я знаю, как это называется. Но зачем?..
— По доброте душевной. У меня есть автомат, а у тебя не было ничего. Так что владей. Тебе приходилось пользоваться такими вещами?
— Ну я все-таки современная женщина.
— Считаю это утвердительным ответом. Дай мне кассету, пожалуйста. И еще — сваргань какой-нибудь бутерброд, можно многоэтажный. Этакий сандвич-небоскреб. Но кассету — сразу.
— На голове и на глазах.
Получив желаемое, я вынул из моей сумки магнитофон, вставил Наташину кассету и включил. И стал слушать живой голос вот уже сутки как мертвого человека.
2
Запись, надиктованная старым дипломатом, оказалась и в самом деле весьма любопытной. Слушая ее, я почти сразу отключился от всего остального, что существовало в окружающем меня сегодняшнем мире.
Начиналась она с полуфразы:
«…После вручения верительных грамот недели две прошли внешне спокойно: я входил в курс дел, выяснял, кто есть кто, и прежде всего — кто является королевским ухом и кто — устами Его Величества. Разумеется, можно было просить о приеме самого короля — однако всякий хоть сколько-нибудь опытный дипломат понимает, что официальный глава государства — тем более, если это монарх, которого не беспокоят предвыборные кампании — никогда не позволит себе опуститься до того, чтобы не только вести серьезный и рискованный разговор с послом, тоже лицом официальным, но и просто выслушивать такие вещи. Монарх может высказывать какие-то нестандартные идеи либо в разговоре с равным себе, либо общаясь с неофициальным, и потому особо доверенным посланцем такого лица. Точно тем же должен руководствоваться и посол: от министра иностранных дел страны, в которой аккредитован, он получает официальные оценки и точки зрения, подлинные же, почти всегда достаточно глубоко укрытые, может узнать лишь, контактируя с лицом неофициальным, чья близость к вершине власти не рекламируется — однако и не держится в строгом секрете, иначе эту близость невозможно было бы использовать.
У нас, разумеется, были свои информаторы и в этой стране, хотя для того, чтобы они откровенно поделились со мной своим знанием, пришлось предпринять некий демарш в Москве. Так или иначе, уже в начале Мухаррама я знал не только с кем, но и (что даже важнее) как надо разговаривать.
К счастью, и Ухо государя, и Уста его были единомышленниками — во всяком случае, в области прагматического, а вовсе не фундаменталистского подхода к реальности. Будь это не так — с каждым из них пришлось бы разговаривать в отдельности, следовательно — один оказался бы первым, другой — вторым, и тем самым я приобрел бы самое малое одного недоброжелателя при дворе — и притом недоброжелателя весьма влиятельного, поскольку оба вазира хотя и не носили официальных министерских званий, но были ближайшими советниками государя — неофициальными, иными словами — ни тот, ни другой не несли ответственности за государственную политику, и потому способны были принимать неординарные решения. Это и было тем, что мне требовалось.